Земля

Чиковани Григол Самсонович

— Не ушел еще Гванджи Букия, — с облегчением выдохнул Уча. — Видишь вон то освещенное окно? Там и находится лаборатория.

У железных ворот опытной станции стоял грузовик Эстате Парцвания.

— Я погибла, это наша машина, — воскликнула Ция. — Дядя Эстате меня, наверное, здесь ищет. Может, он у директора? Я не пойду.

Председатель сидел в машине, тяжело навалясь на дверцу. Мощный храп сотрясал его тяжелое тело. Храп этот заставил вздрогнуть насторожившихся Цию и Учу.

Эстате Парцвания был самым известным председателем колхоза

в районе. С первого дня основания колхоза «Солнце Одиши» он был неизменным его руководителем. День и ночь трудился он не покладая рук. Но стоило ему лишь присесть, чтобы перевести дух, как он тут же засыпал, и храп его был слышен на всю округу. Тогда, хоть из пушек над ухом пали, добудиться его было невозможно.

— Вот и хорошо, — обрадовалась Ция, заслышав председательский храп, и побежала к машине.

— Чичико тоже спит, — шепотом сообщила она Уче. — Оба спят как убитые, видно, обыскались меня. — Она тихонько обошла машину.

Шофер был такой высокий, что в кабине ему приходилось сидеть согнувшись в три погибели. Теперь он спал, свесив голову набок.

Ция подошла к нему на цыпочках и осторожно коснулась пальцами его губ.

— Чичико!

Шофер мгновенно проснулся. Он неловко мотнул головой, с трудом распрямился и выглянул в окошко. Увидев Цию, он хотел было рассердиться, но его длинное лошадиное лицо помимо воли расплылось в довольной улыбке.

— Слава богу, явилась барышня, — стараясь придать строгость своему голосу, пробурчал он.

— Что случилось, Чичи? — ласково спросила его Ция.

— Она еще спрашивает, что случилось, — громко начал шофер, но Ция вновь коснулась пальцем его губ.

Уча стоял за спиной Ции. Заметив его, Чичико не утерпел и грозно отвел от себя Циин палец.

— Вот, оказывается, с кем ты прошлялась весь день! — процедил он сквозь зубы. — Мы тут с ног сбились, весь город обшарили, душа из нас вон, а тебе хоть бы хны.

— Тише, Чичи, прошу тебя, тише! — просила Ция.

— А ты меня не учи, не то заору, — пригрозил Чичи.

— Нет, ты не будешь кричать, Чичи. Прошу тебя. Ты же мой золотой Чичи, ведь правда? Золотко мое.

— Твое золотко за спиной твоей прячется, — зыркнул он глазами на Учу. — Как заору!

Ция знала, что Чичи не станет орать. Она провела рукой по его щеке.

— Чичи! У тебя же доброе сердце, Чичи. Ты же мой Чичи.

— Никакой я не твой и никакой не Чичи. Чичико меня звать, ясно?

— Нет. Ты для меня всегда будешь Чичи. Мой добрый и хороший Чичи. — Ция вновь погладила его по щеке.

Чичико совершенно размяк, но пытался сохранить металл в голосе.

— Не надо меня гладить. Ничего ты этим не добьешься.

— Я остаюсь здесь, Чичи.

— Что-о-о?

— Я здесь, говорю, остаюсь.

— С этим золотцем, да? — с угрозой спросил Чичико и смерил Учу недобрым взглядом.

— Да, Чичи.

— Ну, теперь я заору, как пить дать заору, и не пытайся удержать меня, не поможет. — Чичико резко распахнул дверцу машины, выпростал из нее свое длинное

тело и выпрямился во весь свой громадный рост. Голова его оказалась вровень с крышей кабины.

Уча захлопал глазами от изумления — как могла уместиться в кабине эта верста?

При своем громадном росте Чичико был неправдоподобно худ, но необычайно силен. Меняя камеры, он мог приподнять свою машину и подставить под нее домкрат.

Он кругом обошел Учу, еще раз смерил взглядом и сжал кулаки.

— Этот вот молокосос и есть твое золотце? — проревел Чичико и поднес кулак к самому носу Учи.

— Не смей, Чичи, — бросилась к нему Ция и отвела его здоровенный кулак в сторову. — Он мой жених.

— Жених? Так бы сразу и сказала, а то — золотце, — удовлетворенно протянул он и тут же спохватился. — Т-с-с, не то Эстате проснется. — И подал свою громадную ручищу Уче. Чичико с такой силой сжал Учину руку, что хрустнули пальцы. — Ну, здравствуй, Чичико Читана приветствует тебя. Молодец, утер нос нашим ребятам. Как тебя звать-то?

— Уча.

— А фамилия?

— Шамугия.

— Еще раз молодец. Хорошее у тебя имя. Да и фамилия подходящая.

— Мы к директору идем, Чичи, — сказала обрадованная мирным рукопожатием мужчин Ция.

— Что это вы у директора забыли? Вам в загс надо. А я у вас посаженым отцом буду, идет? — не замечая, что Ция с Учей босые и мокрые, продолжал Чичико.

— Только не теперь, Чичи...

— Что значит не теперь? Ты ведь с ним здесь оставаться собралась... — Чичико еще раз оглядел Учу с ног до головы. — Он и вправду у тебя золотой. Но почему он босиком и к тому же мокрый до нитки. Ты, случаем, парень, не в колодец свалился, а?

— Нет, Чичи. Не падал он в колодец. Видишь, и я босая, да еще и мокрая. Сейчас не время об этом расспрашивать. Я остаюсь здесь, но пока что мы собираемся жить врозь.

— Скажешь тоже! Что это за жизнь врозь? Тоже мне семья! — возмутился Чичико. — Форменный обман.

— Нет, Чичи, это не обман. Я пока что не собираюсь замуж. Я просто буду здесь работать.

Председательский храп, то громовый, то свистящий, сопровождал всю эту негромкую беседу.

— Работать здесь? — Лошадиное лицо Чичико вытянулось еще больше. — Ни за что! — внезапно заорал он. — Ну, теперь смотри у меня! Я бужу Эстате, ясно? Работать она здесь будет! Я тебе покажу работать здесь. Это же измена. Своему селению измена, родителям своим измена! — кипятился Чичико.

— Да, да, я здесь должна работать, Чичи, — нетерпеливо перебила его Ция. — Потому что... — от волнения она осеклась. — Потому что... В общем, не все ли равно почему.

— Нет, не все равно.

— Ну, хорошо. Потому что здесь работает Уча. Мы давно любим друг друга, Чичи. И больше ждать мы не намерены. Не можем мы жить друг без друга, понял теперь?

— А-а-а, — растрогался Чичико.

— А посаженым отцом ты у нас будешь, Чичи.

— Разумеется, я. Все ясно, — смягчился Чичико, — когда расписываться будете?