Земля
Шрифт:
— Что, не узнал меня?
— Узнать-то узнал, но ты в таком виде, что... Ты, случаем, не с рыбалки возвращаешься? Где это тебя так угораздило?
— Какая там рыбалка, Лонгиноз...
— Ох и хитрец. А сам на крючок такую девочку подцепил.
— Эта девочка, Лонгиноз, моя невеста.
— Невеста?! — Лонгиноз вскочил, за руку поздоровался с Цией и, не сводя глаз с ее босых ног, подвинул ей стул.
— Ты, видать, босиком ее похитил! В спешке, видно, было не до обуви. Угадал?! — Лонгиноз по-прежнему не смог отвести глаза от стройных Цииных ног.
—
— Вы что же, прямо в одежде в море купались?
— Да, в одежде.
— Это еще почему?
— Не знаю.
— И ты не знаешь? — на этот раз Лонгиноз обратился к Ции.
— И я не знаю, — потупилась Ция.
— Ну, вы даете!
— Невелика отвага! — засмеялся Уча.
— Отвага в любом деле нужна, парень.
— Это верно, Лонгиноз, — согласился Уча.
— Еще бы, в этом уж я толк знаю. Долго ты собираешься босиком водить этого ангела?
— Ну, сейчас уже пора отдыхать. А утром я ей раздобуду обувку, — сказал Уча.
— Где же она спать собирается, если не секрет?
— У вас.
— Где, где?
Уча протянул ему записку Гванджи Букия.
— Это вам директор опытной станции прислал.
Лонгиноз быстро пробежал записку глазами.
— Так вы в нашем бараке жить будете?
— В вашем бараке. Только не мы, а я одна.
— Ты — здесь, Уча — в Кулеви? Что это за жизнь?
— На первое время мы так решили.
— Так не годится. Я и дня не выдержал бы врозь.
— Но у нас нет другого выхода.
— Что значит нет? Есть у меня одна свободная комнатка. Вот и вселяйтесь вдвоем.
— Ничего не получится.
— Это отчего же? — заинтересовался Лонгиноз.
— Пока мы не закончим прокладку главного канала и не осушим Коратский массив, это невозможно.
— Ничего не понимаю, — удивился Лонгиноз.
— Пока мы на земле не поселимся, свадьбу играть не будем.
— Вот это да! Но при чем здесь земля?
— Мы обещание дали, — осмелев, сказала Ция.
— А еще молодежь называется! Кому вы это обещали? Не богу же? Так возьмите назад свое обещание, и дело с концом.
— Мы свое слово нарушить не можем, иначе зачем было обещать?
— Кто вам мешает забрать его назад, кто?
— Совесть. Мы с Антоном Бачило дали друг другу слово сыграть свадьбу в день открытия главного канала. Циины родители нам то же условие поставили: мол, никакой свадьбы, пока на земле не поселитесь.
— Условие неплохое, — сдался наконец Лонгиноз. — Умные, видать, родители у Ции. А невеста Антона такая же красивая, как Ция?
— Для меня нет никого на свете красивее Ции.
— Уча! — рассердилась Ция.
— Я сказал, что думал, Ция.
— И мне казалось, что прекрасней моей невесты нет никого на свете. А теперь мне кажется, что каждая женщина красивее моей жены.
— Нельзя так говорить о своей жене, товарищ Лонгиноз, — вежливо упрекнула его Ция.
— Что-о-о?.. — Вдруг Лонгиноз покраснел от стыда. — Верно
Комната оказалась действительно уютной. Два широких окна с пестрыми занавесками глядели во двор. У стен стояло две кровати с тумбочками, посередине комнаты — три стула, в углу — шкаф для одежды.
— Ну, чем не светелка! — воскликнул Лонгиноз, уловив восторг на лицах молодых.
— Да это просто царские покои, — не смогла скрыть радости Ция.
— Вот если бы и ты поселился тут, тогда был бы полный комплект. Жених и невеста — пара.
— Не за горами это время, дядя Лонгиноз. Уча обещал две нормы давать на своем экскаваторе.
— Ты смотри, как он, оказывается, под венец рвется! Молодцом, ничего не скажешь. Когда мы с женой поженились, у нас даже не было на чем спать. Ну и вкалывал же я тогда, девятерым за мной было не угнаться!
— За тобой и сейчас не угнаться, всю стройку на плечах держишь.
— Ну, сейчас совсем другое. Тогда я только на себя работал, а сейчас на нас смотрит вся страна.
— По коню и корм.
Похвала пришлась по душе Лонгинозу.
— Знаешь что, — обратился он к Уче. — Поехали ко мне домой. Ции, наверное, подойдут туфли моей дочери. Не ходить же ей в самом деле босиком.
Прибытие на стройку нового экскаватора стало настоящим праздником. Откуда только не стекался народ на новую трассу. Пришли начальники строек, прорабы, десятники, рабочие, трактористы, драгеры с Циви-Техурского, Абаша-Техурского, Ногела-Абашского, Ногела-Цхенисцкальского и Квалонского массивов. Собрались и крестьяне из окрестных сел.
На трассу прибыли Важа Джапаридзе, Коча Коршия, Серова, Васо Брегвадзе, работники управления.
Трибуной служил экскаватор «Комсомолец», который в полной готовности стоял на трассе.
Вокруг экскаватора толпился народ.
Митинг открыл Коча Коршия. Он стоял на гусенице экскаватора.
— Товарищи! Сегодня мы празднуем не просто получение нового экскаватора, но и само рождение первого отечественного, нашего, советского экскаватора, — начал Коча. — Мы все гордимся, что являемся свидетелями и участниками события огромной важности — экскаватор, созданный советскими конструкторами, выпущенный советским заводом, прибыл на нашу ударную стройку, чтобы принять достойное участие в ней. Отныне нам не придется покупать у иностранцев «пристманы», «коппели», «менике», «любеки». Эти машины сослужили нам службу и еще будут работать на нашей стройке. Но ведь покупка этих машин обходилась нам втридорога. И мы платили за них золотом, товарищи! Но настанет время, и наш «Комсомолец» тому порука, что те, у кого мы покупали экскаваторы, сами будут покупать их у нас. Именно так, дорогие товарищи!