Земляки по разуму
Шрифт:
Димка открыл их и прочитал на выбранной наугад странице:
«…Моя жена с тяжелым вздохом опустилась на подвернувшуюся скамейку.
— Надо звонить, надо звонить… — забормотала она как заклинание и вдруг почувствовала чужуюруку на плече.
Ее нервная система дала сбой. Завизжав, Мария вскочила, вытянув перед собой скрюченные пальцы, готовые вцепиться в глаза кого бы то ни было.
Ошарашено осклабясь, перед ней стоял Димка Самохин.
— Привет, — выдавил он из себя.
Мужественная женщина с трудом расслабила окаменевшие мускулы.
—
— Две копейки.
— Потеряла? — что-то в глазах моей жены не нравилось Самохину все больше и больше. Отступив на шаг, он попытался ее утешить. — Don't worry…
— Дай две копейки!
— Зачем?
— Позвонить, — почти простонала она.
— Куда?
— Понимаешь…
Постепенно, слово за слово, но Димке удалось вытянуть из моей супруги всю историю обо мне — маньяке и каннибале с ее точки зрения.
— Милиционера? Убил и съел? — растерянно поинтересовался он.
Мария кивнула.
— Может быть, мне попробовать с ним поговорить? Я же все-таки не милиционер… а Семен как бы сыт.
Женщина посмотрела на Самохина, словно тот уже стоял над Ниагарой, а на его шее болтался кирпич от пирамиды Хеопса.
— Ты это серьезно? Вдруг он решит тебя засолить?
— Be happy! Дай мне шанс!
— По-моему, он тебе не нужен. Уже.
— Он — мой друг!
— Да?! А мне что прикажешь делать?
— Ну, не знаю… Можно пойти ко мне. Посидишь там, пока…
— Нет, я пойду к матери.
— Какой?
— Своей! — злобно рявкнула Мария, вспомнив, что Димка не однажды пил со мной. — Позвонишь мне туда, — она продиктовала телефон и добавила без задней мысли. — Если сможешь!..»
Да, тогда он смог, потому что рядом были друзья. Конечно, они остались друзьями и сейчас, но где сообразительность Длинного, позволявшая выехать, как на танке, из любого тупика?.. Куда подевалась предусмотрительная находчивость Семена?.. Где мой безудержный оптимизм, в конце концов?! Боже, что с нами делает время, деньги и золотые рыбки! Все мы — старухи у разбитого корыта…
Такая разверзшаяся, как бездна, истина не могла не направить мысли в другое русло. Самохина перестала мучить ностальгия по временам, когда только казалось, что он был счастлив, и в голову полезли более злободневные мысли.
«Злободневные! — подумалось ему. — Черт побери, какое удачное слово! Если кто скажет что сегодня — добрый день, ей-богу, не знаю, что с ним сделаю!»
Однако никто с Димкой здороваться не спешил и от этого положение его тела в пустом офисе становилось еще более бессмысленным. Ненавязчивый, как зубная боль, вопрос относительно того, почему в стране, где на таких, как он, не просто наезжают, но прямо-таки утюжат, встал перед ним на ребро. Со свойственным ему эмпирическим отношением к жизни, Димка задумался именно о ребре. От размышлений о тупости Адама мысли плавно перескочили на жену, которая в это время заключала контракт о поставках селедки с датскими партнерами, и затем уперлись в извечный вопрос викинга к самому себе: «To be or not to be?» После такого ему, само собой, захотелось завыть берсеркером, но тут зазвонил телефон.
Аппарат был красного цвета и тоже тайваньского
— Алло, — осторожно сказал Димка, стараясь не смотреть на коробку с рыбой. Делал он это, понятное дело, отнюдь не потому, что боялся ее сглазить. Как известно, мертвые рыбы сглазу не имут.
— Димка, это я, — почти не своим голосом порадовал его Семен. — Приезжай.
— Что случилось?!
— Тут та-акое… Приезжай, — чувствовалось, что приятелю не только не хватает слов, но и вряд ли они появятся в его лексиконе в ближайшее время.
— Еду, — сказал Димка и осторожно, как хвост спящего скорпиона, положил трубку. После этого он вздохнул и ему захотелось вытереть пот с чела, но лоб был сух, как Атласные горы.
События, последствием которых был звонок Саньковского другу, в самом деле носили несколько неестественный характер. Спустя пять секунд после того, как вождь предоставил свое силовое поле супруге Семена, в кухню ввалился счастливый муж с огромной коробкой в руках.
— Сейчас, сейчас… — бормотал он в азарте, разворачивая упаковку.
В коробке лежала женщина. Так в первое мгновение показалось вождю. Потом он, конечно, уразумел, что это была всего лишь кукла, но первое впечатление оставило после себя первый осадок.
— Вот! — сказал Семен, вытаскивая американскую мечту. — Прошу любить и жаловать — Кристина! Как живая, правда?
— Тебе меня мало? — раздался вопрос Марии. От него ощутимо несло брезгливостью.
— Что ты, дорогая… — ухмыльнулся Семен, любовно поглаживая искусственную грудь. — Это подарок Длинному. Русалки, к сожалению, я не нашел… Ну, да ладно! Я предлагаю тебе, вождь, ее одухотворить!
Вождь панически молчал, лихорадочно пытаясь овладеть человеческим речевым аппаратом, но это у него плохо получалось — отвык он от нормальных голосовых связок среди осьминогов.
Тем временем Мария, чья сообразительность была на голову выше пресловутого ребра, придавшего женскому организму «элемент жесткости», ринулась к кукле. Она обволокла ее силовыми линиями и заставила подняться во весь рост. Со стороны это выглядело достаточно непривычно и даже, пожалуй, немного жутковато. Саньковский едва не впал в детство — время, когда был склонен наделять жизнью своих оловянных солдатиков. Едва ему удалось справиться с приступом маразма, как Кристина хлопнула ресницами, тряхнула копной блондинистых волос, — естественных, как подчеркивалось в рекламе, — и сказала:
— Не пяльтесь на меня, как на проститутку. Я опять чувствую себя совершенно голой. Пойду, одену что-нибудь.
И вышла.
Саньковский растерянно повернулся к той, которую продолжал считать супругой:
— Надеюсь, ты не против, дорогая, что он немножко поносит твою одежду?
Выражение выпученных глаз показалось Семену немного удивленным и он уточнил:
— Вы ведь договорились об этом, да?
Вождю наконец удалось нащупать нужные нервные центры и он возмущенно прошипел: