Земляне против политики
Шрифт:
— Мне нет до этого никакого дела.
— Доктор Хамфри доказал…
Борис Джером резонно возразил:
— Доктор Хамфри ждёт нас. Возвращаемся обратно. Не забудьте взять с собой мисс или миссис Эдисон.
— Одну минуту, — дополнил Уиллард, вытянувшись по струнке. — Вы считаете, кэбби, что барышня должна ездить в хэнсоме только в сопровождении мужчины? Тогда откройте дверцы, пожалуйста.
Произнеся эти слова, доктор Уиллард сел рядом с пассажиркой, и кэб продолжил свой путь — это была материя, чьи
— Достанется же ему от кэбмена, — озабоченно проговорил Джером.
— Почему, мистер Джером? — спросил Фил Тодд.
— Как и у нас, у него нет с собой денег. Деньги лежат в карманах пальто. Пальто находится в Бартсе. Следовательно, он, не заплатив, не сможет выйти из кэба.
— Вы правы, но тогда барышня тоже не сможет выйти.
— Вы не могли бы говорить громче? — неожиданно для всех спросила мисс или миссис Эдисон, явно забывшая о недавнем побеге из Бартса и теперь не предпринимавшая попыток вырваться из рук медиков.
— Мы совсем забыли о вас.
— Чёрт бы побрал этих политиков и агрессоров! — бросил вслед кэбмен. К этой категории он, вероятно, отнёс и Эдисона. — И американцев чёрт бы побрал! Ведь доктор Хамфри — из Америки? И он предсказал будущее своей страны?
Трое медиков и Эдисон вернулись туда, откуда начали свой непредвиденный путь или, вероятнее, непредвиденное отступление от него.
Зал, где доктор Хамфри читает лекции, был пуст по одной точной причине: в настоящее время Хамфри пребывал на том же стуле, продолжавшем стоять в коридоре и не отпускать от себя принца Уэльского.
Глеб Кёрк огляделся в поисках ma^itre и, убедившись в отсутствии такового, взял инициативу в свои руки.
— Вы видите адамово яблоко?
— Видим, — отозвался Тодд.
— Следовательно, Эдисон — мужчина. Теперь мы имеем не один, а два аргумента против одного.
— А как же противоположный аргумент — истерия?
К спорщикам подошёл доктор Хамфри. За ним с видом оскорблённого достоинства шёл Берти, неся стул в придачу к трости в руке мэтра, чтобы тот во время остановки не подвергал себя лишней нагрузке. Теперь Хамфри сидел, а Берти пыхтел со столь явственной сердитостью, что не видя его, исходящий от него звук легко было принять за паровой двигатель.
Доктор Хамфри устроился на стуле и с безнадёжностью пробурчал замогильным голосом:
— Я всё понял. Вы плохие врачи! Иначе выражаясь, это не истерия! Это ваша беспросветная тупость!
— Неужели…
— Действительно! Я не предполагал, что врачи могут перепутать чужую истерию с собственной тупостью! Чем мы занимаемся, а? Мы должны проводить медицинские эксперименты, а вы тут голодные прыгаете.
— П-Простите, н-но у меня возражения, — робко признался Джером. — Мы в-врачи, следовательно, мы джентльмены. А джентльмены не прыгают.
—
— Вы только что сказали...
— Да мало ли что я сказал! Слово врач происходит от слова врать. Следовательно, мы все олухи! Кстати, где Уиллард?
— У н-н-него приключение, — несколько размыто ответил Джером.
— Ясно. А почему вы вчера не были в больнице?
— Д-Да, почему я вчера не был в больнице? Я не был в больнице, потому что я болел.
— Чем?
— Инфлюэнцей.
— Инфлюэнца? Да что это за болезнь? Вы бы ещё сказали, что триппером болели.
Джером похлопал глазами.
— Это была американская докторская шутка! Что, не похоже?
Берти приподнял брови, отметив, что если доктор Хамфри и обладает чувством юмора, то оно излучает декадентство. Джером Клапка Джером с его шуточками и рядом не валялся.
Кёрк испугано продолжил:
— Д-Д-Доктор Хамфри, позвольте один комментарий.
— Слушаю.
— Д-Д-Доктор Шарко создал т-теорию о том, что истерия не есть б-б-бешенство матки и что она вызывается другими причинами.
— Для меня доктор Шарко не авторитет. Я слышу о нём впервые.
— Д-Доктор Х-Хамфри, вы не слышали о Жане Мартене Шарко?
— Никогда.
После небрежных слов лицо Хамфри приобрело столь равнодушное выражение, что все присутствующие — не считая, пожалуй, не слышавшего его Эдисона — поняли: этот доктор плохо знает самоновейшие достижения гуманной области деятельности, коей он посвятил себя, и потому сам авторитетным быть для них вряд ли может.
— П-Психиатр Шарко из клиники «Сальпетриер»! Вы впервые слышите это имя?
— Если вы будете повышать на меня голос, Глеб, вы больше не услышите моё имя. Так что вы говорите, открыл Шарко?
— Он открыл, ч-ч-что истерия вызывается совсем другими п-причинами.
— Какими?
— Н-Не помню.
— Тогда помалкивайте.
— С-С-Сначала я скажу вам, что Шарко также изобрёл душ Шарко.
— Я что-то слышал о душе Шарко. Чем он отличается от обычного душа?
— Он п-предназначен для лечения истерии.
— Никогда бы не подумал. Я думал, душ Шарко нужен для мытья.
— Т-Тогда я расскажу вам, как истерия объясняется одним учеником доктора Шарко. Этот ученик приехал из Австро-Венгрии.
— И как это объясняет этот идиот из Австро-Венгрии?
— Он открыл, что истерия вызывается… вызывается… вызывается…
На этой ноте Кёрк уткнул свой взгляд в пол, не решаясь повторить мысли, высказанные автором величайшего бреда современности ввиду не сколько их абсурдности, столько их недостаточно благопристойной сущности.
— Скажите, Кёрк, что можно сказать о враче, который высказывает такие идеи, какие потом будет стыдно произносить? У него голова есть? Или у него турнюр вместо головы?