Земные и небесные странствия поэта
Шрифт:
Тогда один из них словоохотливо поведал мне:
— Тут, на дорогах, работает-гуляет юная проститутка… Льняная ведьма… русалка-берегиня болотная с синими глазами…
Тут же везде болота Блудовы непроходимые с бездонными ямами-еланями-топями несметными, покрытыми лишь обманными атласными купавами. Ступишь — топь, как живая, зачавкает, пожрет тебя… Она из этих топей и вылезла…
Вот едет мужик на дорогой тачке — а она манит его: “Сударь, хотите женщину? Хотите древнюю русскую любовь отведать в медовом
Мужик — новый русский — говорит завороженно: «Давай в моей шикарной, двуспальной тачке трахнемся! сольемся! сойдемся! сотремся! собьемся, как молоко в сметану да масло!.. Айда!..»
Она смеется, волосами льняными вьется русалочьими, и глазами ошпаривает, как синими морями-океанами, да говорит бизнесмену: “Таких тачек, как у тебя, в мире много — а копна русского сена! а сеновал с жучками щекочущими и душистой, терпкой медовухой — только здесь получишь! в поле!..
Гляди! Вот стог-то у дороги золотой ждет! открытый! пуховый!..
Ни одна постель не сравнится с податливым, широким, качливым, колыбельным деревенским, первозданным сеном, сеном медовым!.. Айда! Гойда!
А еще я буду тебе голая петь да плясать забытые хороводные песни, пляски русские!.. Нынче русская исконная песня да пляска русская, а в них душа русская, убиты, забиты чужой музыкой…
А я эти песни пою да пляски пляшу, да хожу в древнем убитом сарафане-кумачнике!.. И щекотать до смерти могу, как русалка!..”
Тут милиционер молодо вздохнул, как будто сам он попробовал этих песен и плясок:
«…Вот бизнесмен, переспелый перепел, выходит из машины и идет с русалкой в стог близкий у дороги или в полевую копну тихую, душистую…
Только пачку презервативов с собой берет — веселый, зачарованный, завороженный… не знает он, что он уже приговорённый…
Тут, в сене, она вынимает и надевает на себя старинный сарафан-кумачник, и кокошник, и сафьяновые сапожки и поднимает два кубка с медовухой! и они пьют! и она не обманывает: пьет вместе с бизнесменом до конца…
А потом голая пляшет, извивается, чарует, поет старинную песню “Скакал казак через долину”.
И щекочет его до одури во всех заповедных местах!..
Тут, когда ошпаренный, перемлелый бизнесмен-казак брюки торопко начинает снимать, свергать, и руки у него заняты, и хмель-дурман уже бьется, ширится в его голове и теле — она голая, раскаленная от песен и плясок, ловко вынимает из сена острые вилы и вмиг этого любовника, еще полуголого, протыкает нежно, прокалывает, нанизывает насквозь, навылет, настежь…
Кровь малиновая, парная, еще живая, окропляет, обагряет сено золотое…
Таких кровяных стогов много она на дорогах оставила…
У них, у бизнесменов, почти
Ни один не сошел, не сорвался с вил…
Ни один не убежал, пригвожденный к стогу навсегда, как бабочка на иголке…
Потом она садится на велосипед и тихо отъезжает в болота мглистые куда-то…
Тут везде болота глухие — где? кого найдешь в трясинах сосущих?..
И вот что интересно: ничего она не берет из их денег и одежды…
Значит, она их гробит не из-за денег!.. Она их гробит, а не грабит!..
А из-за чего — мы не знаем!..
Может, это болезнь?..
Или уже появились и бабы-маньячки? Голые русалки с вилами?..»
О Боже!.. Я молчу…
…Это не болезнь… Это Древняя Русь в сарафане казнит вилами нынешних иуд…
Это гражданская война…
Не все же время богатые воры будут убивать бедных людей советских, покорных до гроба…
Вот и бедные немые люди покорливые стали богатых воров убивать…
И гражданская война пошла и пойдет, качнется еще резче — шире — в другую сторону, вспять…
Таков закон всеобщий гражданских войн…
Одни вначале поубивали, пограбили, погуляли, теперь — другие…
О Боже!..
— Ребята, тут такие туманы, такие болота, такая метель слепая, сыпучая, игристая, молодая… Никого я на дорогах не видел… Кроме вас…
И я поехал дальше, но метель уже унялась и уже не бежала вослед за мной…
Отстала она… Наигралась, нарезвилась — и улеглась, уснула, ушла…
Как та девочка на велосипеде затерялась, запуталась, как паутина летучая, осела на непролазных дорогах, болотах, лесах…
Аааа… Ангел Серебряные Власы…
Где ты?..
Так нынче легко и бесследно на заброшенной Руси человеку русскому затеряться…
Тут целый советский народ потерялся — ay! ay! где ты? где?..
И что же говорить о сироте-человеке?.. Аааа…
Ау! Безымянный брат мой, где ты?.. Ау!..
Я ищу тебя в русской пустыне, одинокий брат мой…
Ау!.. Отзовись!..
А нынче на Руси Время Одиноких Колодцев…
Всякий человек сидит в своём Колодце и ждёт…
Вот над краем Колодца появляется лицо друга его… Человек радуется, что кто-то вспомнил его…
А друг говорит: Ты помнишь меня, брат?.. — Помню, помню…
Тогда он уходит в свой Колодец Одиночес тва…
Одиноки человеки в Колодцах своих без Бога…
Только эхо звучит в бездонных колодезях…
Ааааааа… Где ты, брат?..