Земные наши заботы
Шрифт:
уезжал, Мария Александровна, жена-то его, мне и шепчет: «Вот, Терентий
Семенович, радость-то у нас какая в доме сегодня. Коровушка наша отелилась!»
Мне тоже хорошо сделалось от такой радости — радость-то какая хорошая,
крестьянская! От такой вот радости, кто ее испытает, и не уедешь из деревни.
— Вас тоже манили куда-нибудь? — спросил я.
— Как же, заманивали! — откликнулся Мальцев, откладывая книгу. — И в
институт, и в министерство приглашали.
потеряюсь. Я в деревне-то своей и то вот только на этом краю могу жить... —
И рассказал о том, как в тридцатые годы дали ему хорошую избу в другом краю
деревни — своя давно ремонта требовала, да и тесновата стала для семьи —
пятеро детей уже росло.
— Согласился я, переехали. Хорошо, просторно. Но вот беда — будто не в
своей я деревне, а где-то далеко от нее, в чужой, незнакомой мне стороне. Не
выдержал такой жизни, пошел к председателю: так и так, рассказал. А в те
годы колхоз домов еще не строил, однако выпал случай обменяться. Ну, я и
обменялся. Правда, изба поменьше той, зато на своей стороне.
Не поменьше, а намного меньше и похуже, постарее. Во всяком случае, жена
и дети были очень даже не согласны с ним и по доброй воле ни за что бы не
переехали...
Однако вернемся к парам. Терентий Семенович Мальцев мог бы с
удовлетворением сказать: все, я добился, чтобы колхоз «Заветы Ленина», чтобы
все хозяйства Шадринского района и даже всей Курганской области имели то
количество паров, какое нужно, — до 20 процентов пашни! Так он и сказал
поначалу. Но вскоре выяснилось, что соблюсти эту норму никак не удается.
Почему?
Задавшись этим вопросом, Мальцев докопался и до причины. Не в агрономах
было дело и не в «районщиках» — будем к ним объективны. Дело в существующем
порядке планирования. До сих пор водится так: прежде всего, будь добр,
запланированную площадь засей, а остальное можешь оставить под пар. Что под
него остается, мы уже говорили. Нет, считает Мальцев, для пользы дела надо
поступать наоборот: сначала отвести земли под пар, а потом размещать посевы.
И снова писал, добивался, убеждал.
— Нельзя забывать, что пар готовится для завтрашнего урожая, а завтрашний
день обязательно, станет днем сегодняшним, — говорил он тем, кто предпочитал
жить заботами сегодняшними. Ну, а что касается завтрашнего дня, то ах как
хочется нам думать, что завтра засухи все же не случится.
Что и говорить, заманчиво, конечно, собрать высокий урожай с большей
площади. И собираем, когда погода поблагоприятствует. Но очень горько и
трудно
зерна резко падает.
— А еще Сократ говорил, что лучше каждый год иметь достаточное количество
хлеба, чем то его много, то слишком мало. Поэтому разумнее поступать так,
чтобы эта разница и эти колебания были как можно меньшими.
* * *
Мальцев не из тех, кто, заняв позу праведника, не хочет или не способен
видеть причины, побуждающие игнорировать пары. Да, благоприятные годы как бы
обезоруживают нас, мы начинаем думать, что и без них способны собирать
хорошие урожаи. Но дело не только в этом.
Вот один такой благоприятный год, случившийся еще в прошлом веке и
последствия которого Энгельгардт засвидетельствовал так: «Весна была такая
благодатная, какая может быть только в сто лет раз. Хлеб озимый родился
превосходно, и, чем хуже была унавожена земля, чем хуже обработана, чем реже
была зелень с осени, тем лучше уродилась рожь, потому что не полегла».
Не полегла... Именно в такие добрые годы, при достатке влаги и тепла,
посевы по паровавшей земле растут так бурно, что начинают полегать. И
полегают, как правило, еще в стадии колошения. Значит, не жди полноценного
урожая (на парах-то хваленых!). Ни количества не получишь, ни качества, так
как и зреть он будет долго, до осенней непогоды, и разными грибковыми
заболеваниями будет заражен.
Как видите, есть о чем задуматься. Выходит, начинают рассуждать в самых
разных ведомствах и планирующих органах, пятая часть пашни (пятая часть!),
отданная под пар в нынешнем году, не была занята посевами вообще. Отдыхала
или силы на будущее накапливала земля, но сегодня она пустовала, ни колоска
не было на ней. Однако и это еще не все. Посевы-то по паровому клину,
которые полегли, тоже не дали ожидаемого урожая. Что же получается, двойной
урон? Да нужно ли вообще иметь пары, когда и без них можно получать сносные
урожаи при хорошем качестве зерна?
Мальцев поставил вопрос иначе. Он, познавший суть явлений, не склонен
человеческие ошибки, недоработки человека вменять в вину природе. Да и как
можно жаловаться на почву, что она плодороднее стала и поэтому полегают
посевы — стебель не выдерживает? Значит, так и надо говорить: у нас нет, не
вывели мы таких сортов яровых пшениц, у которых был бы устойчивый стебель и
которые, высеянные по хорошим парам, не полегали бы и в самые дождливые