Жара в Архангельске-2
Шрифт:
— Там, — коротко ответил он, — Она меня задрала.
— Только не говори, что вы опять поругались, и она собирает вещи! Я уже хуею тут от всех вас — приехала отдохнуть, называется…
— Ну и пусть катится! — отрезал Салтыков, — Опять мне истерику закатила. Ещё один такой концерт — и я прямым текстом отправлю её на хуй! Пусть закатывает истерики своей мамочке.
— Да что у вас опять случилось-то?
— Ничего не случилось. Очередной её заёб, — злобно пробормотал Салтыков, — Я работаю, устаю как чёрт, не хватало ещё домой приходить
— Да, человек совсем не сахар конечно… — задумчиво произнесла Аня.
Олива стояла босиком под дверью спальни и старалась вслушаться в то, что происходит по ту сторону двери. Но пока ничего интересного там не происходило — она даже не слышала, о чём они говорили, к тому же ревнивое любопытство перевешивал страх быть обнаруженной.
— Интересно, что она щас делает? — шёпотом спросила Аня.
— Наверно стоит под дверью и подслушивает, чтобы поймать нас на месте преступления, — Салтыков, усмехнувшись, поцеловал Аню в губы, — Щас каак ворвётся сюда с криком «Сдаваться всем!!!» и уложит нас очередью из пулемёта. Вот так: ты-ды-ды-ды-ды-ды-дыщщщ!
— У неё разве есть пулемёт? — усмехнулась Аня.
— В жопе у неё пулемёт!
Весь этот диалог, естественно, происходил шёпотом, но последние фразы не удержали их от хохота. Издевательский смех достиг ревнивого уха Оливы и она, не выдержав, распахнула двери. Смех моментально оборвался: Салтыков, притворившись уставшим и оскорблённым, демонстративно отвернулся на другой бок.
Олива не нашла ничего сказать, просто молча развернулась и вышла из комнаты. Через некоторое время вслед за ней, кутаясь в шёлковую комбинацию, вышла Аня.
— Знаешь что, не валяй дурака, — сказала она, — Кончай эти свои истерики. Иначе он тебя на хер пошлёт.
Оливе хотелось спать. Она ничего не ответила, только легла в пустую постель в гостиной и натянула до носа одеяло.
«Ладно… — обессиленно подумала Олива, уже засыпая, — Я, наверное, действительно погорячилась…»
— Она уже спит, — сказала Аня Салтыкову, вернувшись в спальню.
— Спит?
— Ну сходи, проверь.
— Да с чего, Анго, я тебе верю, — Салтыков обнял её и, притянув к себе, поцеловал. Однако Аня выскользнула из его объятий.
Салтыков, играючи, полез к ней снова. Аня захохотала и кинулась в него подушкой.
— Анго!
Возня на постели продолжалась. Аня хохотала, дразнила Салтыкова, однако в руки ему не давалась.
— Ну Ааанго! — заныл Салтыков, окончательно выбившись из сил.
— Чего тебе, Салтыкоффф?
— Ну пусти…
— Не-а.
Салтыков отошёл к окну, чиркнул зажигалкой. Аня легла под одеяло.
— Ты, между прочим, обещал подарить мне на Новый год Димочку Негодяева, — напомнила она, — И не выполнил своё обещание…
— Нуу, Анго, нафига тебе этот тормоз! Забудь ты о нём, он мизинца твоего не стоит. Дурак дураком…
— Почему дурак дураком? — обиделась Аня.
— Потому что упустил такую красивую девушку! Это лохом педальным надо
— Оливу ты тоже обещал осыпать золотом и бриллиантами? — насмешливо спросила Аня.
— Нет конечно! — выпалил Салтыков, — У неё внешность кухарки. А ты царица, Анго… Настоящая царица…
— Однако кулон-то золотой ей подарил, а не мне, — заметила Аня.
— Я тебе с бриллиантами подарю, в десять раз дороже.
— Ох, и краснобай же ты, Салтыков!
— Почему краснобай?
— А что, не краснобай разве? Ты и Оливе мозги заплёл в своё время…
— Да с чего я ей заплёл, — отмахнулся он, — Так, от нехуй делать с ней замутил… Я же не знал тогда, что встречу тебя, так бы я на неё и не посмотрел…
— Ой да лаадно!
— Анго, ну почему ты мне не веришь?
— Учусь на чужих ошибках.
Несколько секунд прошло в молчании. Салтыков как будто что-то обдумывал.
— Анго, — сказал он, наконец, — А если бы я предложил тебе выйти за меня… ты бы согласилась?
Аня опешила. Она ожидала всего, но только не этого.
— Ты же уже делал предложение Оливе, — усмехнулась она.
— Это была одна из самых больших глупостей в моей жизни. К тому же я был пьяный тогда, ничего не помнил. А она, конечно, уцепилась за возможность выйти за меня замуж и поселиться в Архангельске. Я уже вообще начинаю думать, что моя персона ей нужна только для того, чтобы из Москвы уехать…
— Не совсем, — усмехнулась Аня, — Просто до тебя у неё никого практически не было.
— Я знаю, — сказал Салтыков, — Сам убедился, насколько это запущенный случай.
Аня закрыла глаза, делая вид, что засыпает. Она лежала на спине в одной короткой комбинации поверх одеяла и чувствовала на своём теле похотливый взгляд Салтыкова. Он, не отрываясь, смотрел на её вздымающуюся от дыхания грудь, на линии её бёдер, красивые, жадные до поцелуев губы, большие закрытые глаза, и чувствовал неотвратимое влечение к ней. Кровь шибанула ему вниз; он с трудом сдерживал себя, чтобы не взобраться на неё. Салтыков коснулся ладонью её волнистых волос — они были мягкие и шелковистые на ощупь, а не жёсткие как у Оливы. Не в силах более сдерживаться, он принялся жадно целовать это тёплое женское тело, пахнущее чуть-чуть духами «Laсostе».
Аня не оттолкнула его в первую минуту и даже отвечала на его поцелуи. Салтыков отметил про себя, что она неплохо целуется, и что Оливе до неё далеко. Но как только он, заведясь по полной программе, попытался проникнуть в неё, Аня ловко выскользнула из его рук.
— Анго! — взмолился он, — Анго, я люблю тебя, пожалей меня, Анго! У меня же там всё болеть будет…
— А разве я имею на это право? — отвечала она, не прекращая, однако, дразнить его собой, — Пожалеть тебя в данной ситуации может пока только Олива. Ведь она будет твоей женой…