Жара в Архангельске-2
Шрифт:
Тассадар обнял её. Она лежала неподвижно.
— Ты спишь? — тихо спросил он.
Олива не ответила. Она спала, положив голову ему на руку. Тассадар осторожно высвободил свою руку и накрыл её одеялом.
Да, не прошла для неё бесследно история с Салтыковым. Тассадар вспомнил, какой он увидел её тогда, летом, на остановке — бледная, с ввалившимися щеками и глазами, с выпирающими ключицами, как будто её из Освенцима выпустили… И потом, всю осень она была нездорова. Болезнь её заключалась в том, что она мало ела и много спала. Как бы рано
Тассадар уже не верил, что она, эта самая Олива, ещё недавно могла переплыть озеро, могла пробежать без остановки несколько километров, могла протанцевать в клубе всю ночь, а уж про её темперамент он был наслышан уже давно. И где теперь всё это…
И опять некстати вспомнилась Оксана… Ах, если бы можно было вернуть те дни! Если бы она сейчас лежала здесь…
Тассадар тяжело вздохнул. Олива проснулась и обняла его.
— Ты отдохнула?
— Давай ещё немножечко полежим, — попросила она, — Это совсем не значит, что я тебя не люблю…
— Не надо, — перебил её Тассадар.
— Тебе неприятно, что я говорю тебе о своей любви?
— Дело в том, что… — он взял её за руку, — Мне очень больно… Я боюсь не оправдать твоих ожиданий… Поэтому давай не будем говорить об этом сейчас… Всё не так просто…
— Но ты же сам всё усложняешь, зачем? Вон, Кузька с Никки — ничего же не усложняют, и оба счастливы…
— Ты по ним не равняйся, — сказал Тассадар, — Кузьку с Никки все уже давно считают семейной парой. Скажу тебе по секрету — Кузька намерен сделать ей официальное предложение… А мы…
— А что мы?
— У нас с тобой всё гораздо сложнее…
В колонках заиграла песня «Утро Полины» Наутилуса. Олива никогда не могла слушать эту песню без слёз — и теперь у неё закололо в носу. Она отвернулась.
— Знаешь, я чуть не поступил с тобой как Салтыков, — признался Тассадар, — Я чуть не сделал самую большую глупость…
— Какую же?
— Чуть не признался тебе в любви. А через месяц сказал бы — извини, я дурак…
Олива подавила подступавший к горлу ком. Она высвободила свою ладонь из его руки.
— Конечно… Теперь, после истории с Салтыковым, наверное, все парни боятся ко мне на пушечный выстрел подойти… И ты тоже…
— Не стану скрывать, это так, — сказал Тассадар, — Но, тем не менее, я рядом с тобой. Я не испугался подойти к тебе, так как знаю, что мне ты ничего плохого не сделаешь. Ты поступаешь плохо с теми, кто поступает плохо с тобой. Но я знаю, что ты никогда не вонзишь мне нож в спину…
— Тогда что же? — спросила Олива.
Тассадар серьёзно посмотрел ей в глаза.
— Ты мне друг. Близкий друг, — сказал он, — И ты должна знать обо мне всё. Я не могу обманывать тебя… Ты знаешь, что я вот уже много лет любил девушку, которая
Олива молча глотала слёзы.
— Ты плачешь?
Она ничего не ответила и низко опустила голову.
— Пожалуйста, не плачь, — попросил Тассадар, обнимая её, — Я не Салтыков, я не могу тебя обманывать. Мне следовало бы сказать тебе об этом ещё раньше, но…
— Я знала… — тихо сказала Олива.
— Прости меня…
— За что? Мне не за что тебя прощать…
Тассадар молча гладил её по спине.
— Скажи мне только одно, — попросила Олива, — Я давно уж хотела спросить тебя об этом, только случая удобного не находилось…
— Я слушаю тебя.
— Не так давно Никки сказала мне, что ты со мной только ради того, чтобы помочь мне. Я с ней даже поссорилась из-за этого. Ты знаешь, я человек гордый и никогда не приняла бы жалости… А теперь скажи мне ты: это правда или нет?
— Я кому попало не помогаю, — ответил он, — Ты привлекла меня ещё с прошлого лета, своей внешностью, своим жизнелюбием, своим неординарным умом, своим блеском… И я счастлив видеть, что сейчас вернулся к тебе этот блеск, за который тебя все любят, все обожают…
— Так ты любишь меня?
— Да, — сказал Тассадар.
— Вот и всё. Больше мне ничего не надо.
— Надеюсь только на одно…
— Ни слова больше! — Олива зажала ему рот рукой.
— И всё же я должен тебе сказать…
— Не говори! Я знаю, — перебила она его, — Я знаю заранее всё, что ты мне скажешь. Но я одно скажу тебе на это на всё…
— Что же? — спросил он.
— Ты помнишь, в прошлый Новый год мы ходили в кинотеатр на «Иронию судьбы-2», но так и не смогли попасть на фильм? А жаль, потому что там Бондарчук в конце сказал одну фразу, и если б я услышала эту фразу именно тогда, в тот момент, ничего бы не случилось из того, что ты уже знаешь…
— И что же это за фраза?
— «Я себя уважаю достаточно, чтобы не быть там, где меня не хотят». Эта фраза одна врезалась мне в память из всего фильма. Так вот, и я говорю теперь тебе словами того героя: я уважаю себя достаточно, чтобы не быть там, где меня не хотят, поэтому как только я пойму, что я тебе не нужна, я два раза переспрашивать не буду, и тотчас же уйду, и уйду так, что ты этого даже не заметишь…
— Хорошо, — сказал Тассадар, — Но сейчас ты нужна мне. Не буду обещать тебе райских кущ, я сам не знаю, как оно будет — может, мы будем вместе всю жизнь, а может, разойдёмся как в море корабли…
— В любом случае, это будет твоё решение, — сказала Олива.
— Это будет н а ш е решение, — уточнил он, — Но знай: сейчас, в данный момент, в ближайшие сутки — я только твой…
…А за окном, в тусклом свете фонаря, белели хлопья снега.
Гл. 48. Вертолёт