Жажду — дайте воды
Шрифт:
Из сожженных домов выскакивают кошки, собаки, петухи, куры. В закрытых хлевах мычат, коровы, в конюшнях ржут обезумевшие кони. Сколько нам удается — спасаем несчастных животных.
Населения почти не встречаем.
Густые леса. Здесь относительно спокойно. Дорог нет. Только ровные просеки прорублены — волоком лес поваленный вывозить.
Леса эти, судя по топографической карте, занимают значительное пространство. Называются они Аугустовы леса. Карта у меня немецкая, на
Здесь мы почти совсем не встречаем сопротивления. Можно малость «дух перевести», как говорит Сахнов.
Командир полка показал мне на карте проселочную дорогу.
— Поведешь свою роту этим путем. Через пять километров вам встретится деревня. Возьмите ее и будете там нас ждать.
Наш полк развернутым строем продвигается к городку Аугустов.
Пять километров прошли проселочной дорогой без всяких происшествий и вообще не встретили на души. Вымерла, что ли, эта страна? В зимнем лесу так спокойно, так хочется лечь и уснуть на этом мягком снежном ложе!
Вышли на опушку леса, к неглубокому оврагу. Он тоже отмечен на карте. Вот и тропинка, что ведет в деревню. Только где же деревня-то? За небольшой поляной в низине высятся огромные деревья, большей частью лиственные.
Я вдруг испугался. Может, дорогу перепутал? Но нет, на карте указаны ориентиры, которые есть здесь. Шел я точно по маршрутам, намеченным командиром нашего полка Сафоновым Павлом Антоновичем. Но где же тогда деревня?
Я послал троих в лес, что напротив, на разведку.
— Идите осторожно.
Они отправились. Вернулись минут через двадцать. Старший группы дозорных доложил:
— Там город в лесу!..
Мне не поверилось. Я вооружился биноклем. Долго вглядывался и вот наконец рассмотрел за высокими деревьями заводские трубы. Снова сверился с картой. Явная ошибка. А дело, видно, в том, что напечатана-то она, как оказалось, еще в тысяча девятьсот двадцать пятом году.
— Что вы увидали? — спросил я дозорных.
— Там все словно вымерло. Ни души вокруг.
Двинули вперед, держась друг от друга на расстоянии десяти метров. Автоматы и винтовки у всех наготове, минометы следуют за нами на повозках.
На улицах под снегом асфальт. На свежевыпавшем снежном покрове ни следа. Снег недавний, еще не слежавшийся. Дня два, видно, как эвакуировалось население.
Шли от улицы к улице. Дома двухэтажные, укрытые широкими кронами высоченных деревьев. Небось если сверху смотреть, серых крыш и не увидишь. Я вошел в первое попавшееся здание. Внутри оно похоже на общежитие. Мебели почти никакой, только железные кровати и грязное, замызганное подобие постельного белья на них. Женщин и детей тут явно не было.
Это конечно же засекреченный заводской поселок, потому-то его и на карте не оказалось. Десятки труб, для маскировки выкрашенных в зеленый цвет, высятся параллельно стволам деревьев. В центре поселка
Поселок оказался не такой уж большой, и мы скоро полностью его обследовали. Я тут же написал докладную и с двумя вестовыми послал ее командиру полка.
Мы расселись на обочине широкого шоссе и стали ждать дальнейших приказаний.
Каменное безмолвие. Меня пугают дыбящиеся между деревьями кирпичные трубы, но еще страшнее кладбищенская тишина.
Сахнов вдруг сказал:
— Пить хочется, пивка бы по кружке. Слыхал я, будто у немцев оно особенное…
Никто ему не ответил. Безмолвие. Как это, оказывается, страшно — безмолвие! Только далеко-далеко гулко грохочет канонада.
Безмолвие. Не молчи, лес! Я отвык от тишины.
На дороге показалась машина. Она шла медленно, потом вдруг остановилась. Наверное, нас заметили. Я приказал солдатам залечь. Кто знает, что за машина. Глянул в бинокль, вижу, это одна из наших дивизионных машин. Мы поднялись.
Машина тихо тронулась с места, видно, узнали нас и помчали навстречу.
Из машины вышел майор, начальник разведгруппы:
— Что вы тут обнаружили?
Я доложил обстановку. Он осмотрел поселок, заглянул во входы, ведущие в подземелье, и, подняв руку, сказал:
— Сюда не заходить. Тут все заминировано.
Мы заготовили предупредительные таблички: «Внимание! Заминировано!» — и развесили их там, где следовало.
— А вы знаете, товарищи? — сказал майор. — Вами обнаружен важный военный объект…
Сегодня десятое января. Уже тринадцать дней, как мне двадцать один год. В записях моих удивление.
Идем лесами. И как-то радостно на душе. Видно, все леса внушают людям радость, веру в неизбывную жизнь.
Отряды немецкого арьергарда оснащены мотоциклами и небольшими машинами. Часто неожиданно завязывают с нами бои, но после двух-трех стычек откатываются.
Нам вдруг преградили дорогу проволочные заграждения. Колючая стена метра в три высотой тянется бог весть как далеко.
Мы долго искали, но все же нашли проход в этой стене. Только подобрались к нему, как мимо, на удивление нам, пронеслось большое стадо вспугнутых оленей. Один из солдат успел выстрелить, и я увидел, как олень упал в снег, попытался подняться, но не смог и остался лежать, вытянув на снегу свою длинную шею.
В этот вечер мои ребята отведали по куску жаренной на вертеле оленины.
Ранним утром из лесу вышло стадо диких кабанов. Ошалев от артиллерийской канонады, оно бросилось через дорогу. Мы ехали в санях. Стадо ураганом пронеслось мимо.