Железные Люди в Стальных Кораблях
Шрифт:
«Потери неизбежны», – собирался ляпнуть Хеллборн, но вовремя прикусил язык. Похоже, в этом доме не принято равнодушно относиться к потерям.
В одном из углов библиотеки (и почему он заметил это только сейчас?!) на полке стояли два портрета в траурных рамках.
– Мой младший брат и моя старшая дочь, – проследила за его взглядом госпожа Робинсон.
«Готов поспорить, ты ей тоже когото напоминаешь».
– Мама! – снова возмутилась Келли.
– Что «мама»? – в свою очередь возмутилась почтенная леди. –
– Как ты можешь такое говорить, в то время как сам генералиссимус…
– Наш генералиссимус – напыщенный солдафон! – отрезала миссис Робинсон.
«Что это – вольнодумство генеральской жены или я просто недооценил здешнюю свободу слова?» – не понял Хеллборн.
– Твой отец считает, что ему попрежнему двадцать лет, и носится по джунглям, как зеленый лейтенант! Мог бы уже иметь собственный кабинет в Генштабе, или даже два кабинета….
– Мы тоже скоро возвращаемся туда, – осторожно сказал Джеймс.
«Как бы не так! У нас своя война… и мы даже не имеем представления, как далека она от завершения».
Хозяйка достала кружевной платочек и промокнула глаза.
– Как вы могли такое подумать! – в ее голосе прозвучала искренняя обида.
«Что я такого подумал?» – удивился Хеллборн.
– Послушайте старую женщину…
«???!!!»
– …старую женщину, не возвращайтесь на фронт. Разве вы еще не навоевались?! Патриция, милая, как давно вы смотрели на себя в зеркало?!
«У нее нет на это времени, пока она ходит через зеркала».
– Мама, как ты можешь!
– Извините меня, я сама не своя. И так каждый раз.
– В таком мире мы живем, – примирительно заметил Хеллборн.
«В таких мирах, если быть совсем точным».
– Мой отец погиб на войне, когда мне было шесть лет. Мать очень переживала… и ненадолго пережила его, – поведал Джеймс.
«В които веки – чистая правда».
– Но почему вы решили избрать военную карьеру? – поинтересовалась миссис Робинсон. – Семейная традиция?
– Не только, – признался Хеллборн. – В свое время на меня произвел очень сильное впечатление разговор с одним сержантмайором. Когда я спросил его, почему он не уволился после очередной войны и остался на сверхсрочную службу, он ответил мне примерно следующее: «Когда все началось, нас внезапно призвали и бросили в мясорубку. Мы не знали куда идти, что делать, в кого стрелять, кто наши враги, кто наши командиры и как нас зовут. Когда все начнется в следующий раз – а начнется неизбежно – я хочу быть на своем постоянном месте, в своем легионе, на привычной должности». И он был прав, все началось снова.
«Вот только я не всегда был на своем привычном месте».
– Скорей бы оно уже завершилось, – прошептала хозяйка.
– Нам остается молиться и надеяться на лучшее, – неуверенно сказал Хеллборн.
Тут
– Последнее слово техники? – рассеянно уточнил Хеллборн.
– У него короткий, но очень сильный хвост, – пояснила девочка, – это специально, чтобы дергать за спусковой шнур пулемета. Пулемет можно закрепить на спине.
– А когда патроны закончатся? – не поверил Джеймс.
– Тут уж ничего не поделаешь, сам он перезарядить не сможет, – согласилась Келли. – Придется прибегнуть к помощи товарищей!
– Кошачьих или человеческих? – не понял Хеллборн.
– А какая разница? – удивилась кадет Робинсон столь искренне, что Джеймс не решился задавать новые вопросы.
– Все девочки как девочки, – проворчала миссис Робинсон, – платья, куклы… у этой вся комната набита солдатиками, лошадками, самолетиками… И сестра ее такая же была…
– Мама!
– Молчу, молчу.
Простились очень тепло, обещали заглядывать и впредь.
* * * * *
Незапланированный отпуск в ЛаМарсе явно затянулся, понял Джеймс примерно через неделю. День проходил за днем, но ничего из ряда вон выходящего не происходило.
Каждое утро Хеллборн извлекал из почтового ящика свежую газету. Перемены на Северном фронте. Перемены на Восточном фронте. Перемены на Американском фронте. Далее везде.
Кроме того, он отыскал в одной из комнат пыльный, но работающий радиоприемник (шнур, вилка, розетка на 210 вольт) и теперь мог наслаждаться бравурными маршами и сладкими голосами дикторов пяти или шести дельфинских и саксонских радиостанций. Особенно умиляла станция Сицилийского Королевства – красивый язык, хорошо поют, и ни одного понятного слова.
Келли регулярно приходила в гости, и они с Патрицией шептались о своих женских/солдатских делах на втором этаже, в то время как Хеллборн прохлаждался в библиотеке. Здесь было что почитать. Подборка книг заметно отличалась от покинутой кейптаунской виллы, хотя «Марсианская трилогия» Уэллса присутствовала и тут. Но Джеймс до нее даже не дотронулся. Он вдруг вспомнил о своих служебных обязанностях офицера альбионской военной разведки и попытался составить доклад, включающий описание самых интересных и полезных достижений здешней военной мысли. Доклад продвигался настолько успешно, что Хеллборн начал всерьез искать ответы на два сложнейших вопроса: как доставить информацию домой и как объяснить дома ее источник?!