Жемчужина Зорро
Шрифт:
– Если ты придумаешь продолжение, возможно, он снова будет счастлив, – улыбнулся молодой человек, накрывая рукой последний трепет струны.
Он давно перестал петь, но его голос, подхваченный легким ветром, все еще брезжил над кронами деревьев, вновь и вновь напоминая историю тысячелетней давности.
– Скажи, – внезапно произнес Рикардо, – ведь этот демон – ты?
– Да, – ударил в голову его ответ.
– А кто та девушка, из-за которой тебя прогнали с неба?
Изабелла сквозь вязкую темноту почувствовала, как кто-то взял ее руку и притянул к себе… Она обожглась его объятиями и близостью его тела. Она ничего не видела, но все слышала и осязала. Он запустил руку в ее волосы и приблизил губы к ее шее.
– Ну же, кто та прекрасная принцесса? – зудела
– Такая, что ты отказался от всего? – вторил ей Рикардо.
Изабелла, потеряв дыхание, увидела сквозь темную пелену яркую вспышку его зеленых глаз. Он припал к ее губам и низко прошептал:
– Катрин.
***
Изабелла лежала и смотрела в потолок. За дверью было тихо, в соседней комнате тоже, хотя она явно чувствовала в своей спальне чье-то присутствие. Наверное, Кери ждала ее пробуждения и бесшумно читала в кресле у двери.
Катрин… Билось у нее в висках.
Это было вчера? Или еще раньше? Или это был сон? Изабелла закрыла глаза.
Его голос и имя этой женщины, произносимое его жарким шепотом.
Катрин…
Неужели ей все это приснилось, и он не приходил? А их совместный ужин? Одинаковая одежда? Прогулка? И эта песня. Девушка вздрогнула. Его голос… Откуда она может знать, как он поет?
Изабелла снова приросла взглядом к потолку. Но ведь песня Рикардо – не ночная фантазия. Она действительно помнила ее. Эти слова и мелодия вырвались откуда-то из глубины ее сознания. Она вспомнила все, до последней ноты, до последнего слога. Спустя тринадцать лет. Во сне.
Кажется, даже этот дом в отсутствии своего хозяина начинал действовать на нее совершенно необъяснимым образом, вызывая столь странные мысли и сны. Девушка зажмурилась. Этот дом. Еще вчера она ничего о нем не знала, а сейчас…
Катрин…
– Кери, – простонала Изабелла.
В стороне кресла раздалось ожидаемое шуршание, однако ответа не последовало. Изабелла с трудом оторвала голову от подушки и с отдающей в висках болью посмотрела в угол спальни.
– Кери, ты там заснула? Что ты там вообще… – девушка осеклась на половине фразы, поймав наконец взглядом пунцовое лицо подруги, на котором из-за невероятно огромных глаз, казалось, больше ни для чего не осталось места. – Кери, у тебя все хорошо?
Фрейлина остекленело смотрела в ее сторону и, глубоко дыша, продолжала сохранять гробовое молчание. Изабелла напуганно приподнялась над кроватью и попыталась заострить на себе внимание, однако вновь потерпела поражение. Керолайн сидела в кресле каменным истуканом. Забыв обо всем на свете, Изабелла сорвалась с кровати и, подбежав к подруге, вцепилась ей в плечи.
– Кери, что случилось? – неистово затрясла она неподвижную фигурку. – Слышишь меня? Что произошло?!
Фрейлина продолжала ошарашенно смотреть в одну точку. Господи, да что же могло случиться?! Неужели, пока она спала, здесь что-то произошло? Вдруг Зорро действительно приезжал и принес какие-то страшные новости?
– Кери! – Изабелла опустилась на пол и взяла ладонями тонкое личико. – Что с тобой?
Керолайн медленно перевела на подругу отрешенный взгляд и едва уловимым шепотом произнесла:
– Он меня поцеловал…
***
В итоге почти получасовых бдений Изабелле удалось выжать из своей полуобморочной сожительницы признание в том, что Рикардо сегодня забрал ее первый поцелуй. И это, пожалуй, можно было бы считать апофеозом последних суток, если бы в ходе несвязанного повествования не выявились совершенно удивительные детали. В частности, Керолайн поведала, что они с Рикардо действительно все утро пытались разбудить Изабеллу, однако последняя спала как убитая, и практически не подавала признаков жизни, в связи с чем молодые люди после ряда бесплодных попыток оставили ее в покое, и Рикардо устроил своей подопечной контрольную по субхунтиву. Вслед за этим, видимо, в качестве извинений за столь жестокий, хотя и необходимый поступок, Линарес добыл откуда-то гитару и предался музицированию, в
При попытках вдаться в более или менее внятные подробности фрейлина начинала заикаться, терять дыхание, путать слова и говорить на трех языках одновременно, исходя из чего Изабелла сделала вывод, что ее брат превзошел все мыслимые ожидания своей музы. Впрочем, в его умениях Изабелла не сомневалась. Достаточно было вспомнить бросаемые в его сторону томные взгляды сеньорит и даже сеньор, приглашенных в крепость и на прогулку к океану.
На вопрос о том, что же она делала после сего события, Кери пролепетала, что сразу же убежала в спальню и, заперевшись на все замки, спряталась в кресле в углу, где Изабелла ее и обнаружила. Рикардо, явно не ожидавший такого скоропалительного отступления, даже не успел ее задержать, а стучаться в двери дольше нескольких минут и пытаться вызвать ее оттуда он не стал, так как, по-видимому, не захотел беспокоить сестру, непробудное состояние которой его немало взволновало сегодня утром. Поэтому он вынужденно оставил штурм девичей цитадели и, скорее всего, обосновался в библиотеке или в гостиной, дожидаясь равно пробуждения Изабеллы, так и появления своей ненаглядной.
В таком очень приблизительном изложении представлялся пересказ событий первой половины дня.
Конечно, после подобного поворота судьбы в жизни фрейлины, все ночные похождения, а также их последствия, проявившие себя во сне, немедленно отошли на второй план. Более того, Изабелла значительно успокоилась случайно оброненной фразой Керолайн о том, что все двери между помещениями оставались открытыми на случай, если бы она проснулась от своего необъяснимо крепкого сна и вдруг позвала подругу. Это означало, что она должна была слышать сквозь сон голос Рикардо и его песни, так причудливо нашедшие отражение в ее ночных фантазиях. Вопрос о голосе Зорро, правда, оставался открытым, равно как и ряд некоторых других подробностей, но сейчас Изабеллу волновало только состояние ее невменяемой подруги.
Весь последующий час прошел в трепетных излияниях Керолайн, которая наконец обрела дар речи и безостановочно лепетала о том, какой Рикардо был нежный, как он обнимал ее, как шептал, чтобы она не боялась и клялся, что не сделает ей ничего плохого. Он говорил, что, если она захочет, он всегда будет рядом. Говорил, что никому не позволит сделать шаг в ее сторону и никогда ее не отдаст… И в это верила не только Керолайн, которой в ту минуту было дозволено верить решительно всему, но и Изабелла, которая, несмотря на минувшую ночь, все же пребывала в более трезвом уме и способности оценивать ситуацию. Ее брат не лгал, в этом она была уверена. Он действительно никому не отдал бы его сокровище, свалившееся на него как снег на голову с другого конца света. Она видела его взгляд в сторону Керолайн: чистый, открытый, без затаенных помыслов. Его нежное отношение было совершенно не надуманным, и он готов был носить маленькую флейлину на руках не из демонстративных побуждений, а потому что, в самом деле, этого хотел.
Что касалось самой Керолайн, то там все было понятно с первого дня их встречи, когда она начала щебетать о доне Рикардо, не успев переступить порог крепостных покоев.
Часы пробили четыре раза, когда девушки вынырнули из воздушных грез, и Кери с неподдельным ужасом поняла, что Линарес сегодня остался без обеда. И это не могло не восхитить Изабеллу. Ведь ее брат слышал их голоса на протяжении почти полутора часов и прекрасно понимал, что происходило за закрытыми дверями женских спален, однако ни на секунду не позволил себе приблизиться к их обители и потревожить волнующую беседу напоминанием о приближающемся времени трапезы. Это обстоятельство тем более имело повышенную ценность, потому что Рикардо обычно сходил с ума при задержке очередного приема пищи и начинал со взглядом оголодалого питона протаптывать траншеи рядом со входом на кухню или в гостиную.