Жемчужинка для Мажора
Шрифт:
И в этом сальном взгляде такой жирный намёк, что мне хочется сходить и ещё раз помыться. Желательно с грубой мочалкой, чтобы оттереть этот липкий и неприятный взгляд со своей кожи.
Я передёргиваюсь от отвращения, но парень не желает затыкаться. Он будто намеренно меня провоцирует. Или он просто мудак, каких только отыскать. Что вероятнее всего.
— Ну, так что? Обслужишь меня сегодня вечерком? Покатаю в дорогой тачке. Буду ласков. Даже цацку подарю, какую захочешь. А то Соколовский, смотрю, вообще не хочет тратиться на тебя. Ни единой
От его слов и действий внутри происходит взрыв. Да такой мощности, что волна злости захлёстывает каждую клеточку. Дальше я не думаю. Просто делаю.
Замахиваюсь и со всей силы залепляю пощёчину смазливому красавчику. И этот звон внезапно становится неким катализатором, который «выключает» все окружающие звуки. Студенты, понимая, что что-то случилось, поворачивают головы в нашу сторону и окончательно умолкают.
Лицо парня искажается от злобы. Он хватается за то место, куда я его ударила, второй рукой сжимая ворот моей спортивной куртки, и рывком притягивает меня к себе. Его лицо близко, но от страха, только сейчас понимая, что натворила, я леденею. Забываю, что нужно хотя бы попытаться отстраниться.
Все мои мысли сейчас занимает лишь одна фраза, набатом бьющая по вискам:
«Мне конец!»
— Ты за это заплатишь, дешевка! Я ведь по-хорошему хотел. — Подтверждает мои мысли Демьян. — И моли бога, чтобы ты смогла меня ублажи… — Шипит он. Но его фраза резко обрывается, и я вдруг понимаю, что кто-то решил вмешаться и помочь мне.
А в следующую секунду всё пропадает — и руки, удерживающие мой ворот, и неприятное смазливое лицо мажора.
«Мой спаситель одним ловким движением выкрутил руку, которой Демьян держал меня за ворот, вынуждая последнего выпустить меня из захвата», — понимаю отстранённо.
А затем Демьяна вытаскивают в проход между кафедрой, бросая того прямо на ступеньки спиной.
— Да ты охренел?! — Орёт не своим голосом шатен. — Ты знаешь, какие проблемы тебя теперь ждут? Падаль! Да…
Я не слушаю Демьяна и его пустые угрозы дальше. Словно в прострации, поднимаю глаза на парня, что пришёл на помощь. Звуки доносятся до меня, как через вату, и я вижу перед собой лишь его. Того, кто впервые в моей жизни, решил за меня вступиться, хотя был не обязан. Того, кто…
Последующее утверждение перебивает другая мысль, пронёсшаяся вспышкой в сознании:
«Он не первый. Вчера тебя спас Глеб.»
Чувствую укол совести за свою неблагодарность. Но тот, кто оттащил Демьяна от меня, и сейчас, склонившись, нависает над гадким мажором, не Глеб.
Парень высокий, худощавый, но при этом жилистый. Волосы короткие, русые с золотистым оттенком. Одет простенько — в обычную чёрную футболку, облегающую его торс, с бомбером поверх, и потёртые синие джинсы. Его профиль чёткий, с заострёнными скулами и прямым лбом и носом. Глаза незнакомого мне парня разглядеть не удаётся, поэтому их цвет остаётся
Поза двух парней недвусмысленная. Все понимают, что назревает драка. Тот, кто вмешался, раздражён и явно не собирается спускать Демьяну с рук то, что он собирался провернуть, да ещё и на публику, ведь мажор говорил достаточно громко. Чтобы услышали, если не все, то многие.
Демьян продолжает осыпать отборной руганью моего защитника, но тому хоть бы что. Лишь желваки играют на скулах парня, выдавая, что он едва держит себя в руках, чтобы не ударить моего обидчика за его язык без костей.
— Извинись, — доносится до меня низкий, вибрирующий баритон.
На фоне высокого голоса Демьяна, покрывающего парня благим матом, фраза звучит особенно угрожающе. И отчего-то громче, чем все остальные звуки на фоне, несмотря на то, что весь поток начал шушукаться, как только незнакомый парень вступился за меня.
— Извиняться будешь ты, когда я встану, гнида! — Парирует мажор, собираясь подняться с прохода. Но незнакомец грубо припечатывает его обратно, схватив за грудки.
— Я сказал, извинись перед девушкой, мразь.
Демьян ошалело смотрит сначала на руки парня, а затем на него самого. Вскидывает брови, словно не может поверить своим ушам и глазам, и начинает дико гоготать.
— Ты прикалываешь или чё? — Говорит отсмеявшись. — Думаешь, бессмертный?
Тут уже на помощь мажору приходят его дружки, которые только сейчас пришли в себя и поняли, что друга нужно спасать, а не таращиться на назревающую драку вместе со всеми остальными.
Хотя, судя по виду этих двоих, вмешиваться — последнее, что им хочется.
— Э, слышь, руки от Демьяна убери. — Пихает моего спасителя в плечо один из дружков мажора — тот что выше и крепче. Второй же просто бычится, стоя за спиной товарища. Но при этом никто не спешит оттаскивать парня от Демьяна.
Мой непрошеный защитник напрочь игнорирует всех. Смотрит лишь на Демьяна. И с каждой минутой его взгляд свирепеет больше и больше. А желваки играют чаще.
Я хоть и хочу вмешаться и остановить происходящий абсурд, но понимаю, что встревать между двумя сцепившимися мужиками — дело изначально провальное и бесполезное. Они пока отношения не выяснят, никакой альтруист не поможет. Только достанется.
Ситуация с каждой секундой накаляется сильней. Напряжение повисает в воздухе и, кажется, его можно резать ножом — настолько плотное. Время тянется бесконечно долго. Я чувствую, как у меня от волнения по спине вниз стекает капелька пота.
Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы на пороге лекционного зала не объявился Разумов.
Сдвинув свои седые косматые брови на переносице, он громогласно выдаёт на весь лекционный зал:
— А, ну, брейк, петухи. Ишь, устроили тут!
– Его по-военному суровый голос эхом отлетает от стен. — Считаю до трёх. И чтобы все по местам расселись! Иначе никому зачёта в конце семестра не видать, как своих ушей!