Жемчужница

Anice and Jennifer

— В карете? — в голосе мужчины послышался смех, и Алана, покраснев, отчаянно мотнула головой.

— А Элайза — ревновала, — хохотнула она тут же. — В шутку, конечно, но вечно пеняла нам, что так он женится на кучке девчонок, а не на любимой женщине.

Тики глубоко и мягко рассмеялся, и Алана вдруг вспомнила, как смеялся Дориан — задорно, заливисто, правда сразу же замолкал, словно стеснялся своего смеха, и Элайза постоянно шутила над ним и подтрунивала, лукаво щуря глаза.

— У неё на свадьбе был синий ханбок, — вдруг произнесла она, и мужчина явственно вздрогнул, замерев, но девушка была настолько расслабленной и благостной, что лишь улыбнулась на это его волнение. — Юбка была расшита морскими лантелиями —

единственными цветами, которые растут на дне, и сестра была такой красивой, такой роскошной, что я просто любовалась ею с открытым ртом, — хохотнула Алана, зажмурившись. — Они с Дорианом танцевали что-то безумно странное, вытворяя ногами какие-то замысловатые фигуры, и я каждый раз спотыкалась и падала, когда пыталась повторить за ними. Элайза была такой счастливой, — легко выдохнула она, понимая, что вспоминать всё это теперь не больно, хотя раньше любая мысль о семье приносила лишь боль и разочарование, смешанное с виной и жгучей обидой. — В то время русалки жили ещё по большей части на поверхности, — вдруг принялась рассказывать девушка, прикрыв глаза. — Мы строили замки и дворцы, наполовину выглядывающие из моря, а потому моряки частенько приносили нам что-то вроде милостыни — чтобы мы благословили их путь. А Элайза любила провожать корабли до самого берега, потому что обожала путешествовать и побывала во всех уголках океана, из-за чего знала его как свои пять пальцев. А потом она встретила на одном из таких кораблей Дориана и влюбилась в него, — улыбнулась Алана, глубоко вздохнув, и подняла взгляд на Тики. — Кажется, нужно перевязать меня. А ещё… — она вдруг замялась непонятно от чего. — Мне бы облиться водой, а то кожу уже тянет.

Мужчина легко кивнул — такой удивительно спокойный после того, как видел, что Алана сделала с руками царя, как будто был удовлетворен тем, что девушка сделала это из-за него — и отстранился, поднимаясь с кровати на ноги и шествуя к саквояжу Маны, который парень оставил здесь для удобства.

При мысли о Мане Алана закусила губу, не зная, спросить или нет, но в итоге вздохнула и снова тихо позвала:

— Ммм… Тики… А где… где Мана? — получилось как-то почти жалобно, однако девушка постаралась не обращать на это внимания. — Просто он…

— Он простудился, — Микк обернулся к ней и дернул уголками губ в успокаивающей улыбке. — Ничего особо страшного, но теперь Неа псом стережет, чтобы любимый братик каюту свою не покидал, — это было сказано с такой насмешкой, что Алана, не выдержав, прыснула и спрятала лицо в ладонях, силясь задушить свое веселье, потому что друг болен, а она тут… — Вот-вот, — однако поддакнул ей Тики. — У меня была такая же реакция, когда я пришел навестить Ману, а Неа отошел на минутку. И как этот дурак не может понять… — он убито вздохнул и махнул рукой, не продолжая.

— Мне показалось, Неа очень… дорожит Маной, — осторожно произнесла Алана и зорко проследила за реакцией чуть усмехнувшегося мужчины. Ей никто не говорил, как на суше — и в Поднебесной — относятся к… к любви между мужчинами, но… почему-то она подумала после нескольких дней наблюдения за близнецами, что Неа… что Неа влюблен в своего брата.

Думать об этом было почти так же смущающе, как и о том, как хочется прикоснуться к Тики и потереться об него, поэтому девушка… постаралась быть как можно более осторожной. Ведь если сейчас она окажется не права, вдруг это будет оскорблением?..

Но Тики только торжествующе хлопнул в ладоши, после того, как поставил миску с отваром на тумбочку.

— Дорожит? — с усмешкой переспросил он и тут же поддел ее: — Давай ты не будешь такой осторожной, а просто назовешь это своим именем, раз уж заметила. Хотя это трудно оставить без внимания, если посмотреть правде в глаза.

Алана засмущалась, потому что думать о таком было слишком стыдно (у морского народа не была распространена такая любовь), и спрятала лицо в ладони,

укладываясь на живот и заставляя себя не дрожать от прикосновения к спине.

— Так Неа и правда влюблён? — всё-таки спросила она, ощущая, как прохладный металл ножниц касается кожи, и нахмурилась. — Но мне почему-то кажется, что он… ну… он словно бы не понимает этого.

— И правильно кажется, — фыркнул Тики, став в мгновение ока каким-то насмешливо-уставшим, словно проблемы близнецов ему ужасно надоели, но он никак не мог им помочь с ними разобраться. — Этот остолоп искренне считает, что проявляет лишь братскую привязанность. Хотя где тут братская привязанность, скажите мне? — заворчал мужчина, и Алана умилилась эту бурчанию, отчего смешливо хохотнула. — Он на Ману иногда так дико и жадно смотрит, что страшно становится — как бы не набросился, — иронически рассмеялся Микк, аккуратно вытаскивая из-под её живота повязку, и, легко и как-то даже ненавязчиво пробежавшись пальцами по бокам (заставляя очередное стадо мурашек разбежаться по телу), принялся разрезать повязки на бёдрах.

— А что Мана? — поинтересовалась Алана, на самом деле примерно знавшая, что же было с Маной, потому что тот словно бы знал всё и просто плыл по течению, не стремясь ни оградиться от брата, ни пойти ему навстречу. Словно надеялся, что Неа так ничего и не поймёт.

— А Мана просто идиот, потому что считает, что чем дольше Неа не понимает, тем лучше, — сердито поморщился Тики и едко заметил, словно вспомнил о чем-то таком: — Хотя мне он всегда рад глаза на происходящее открыть, советчик и миротворец, шел бы он в драконье горло…

Алана прыснула против воли, потому что Микк ужасно забавно морщил нос и когда это делал — сразу становился похож не на взрослого мужчину, а на вздорного мальчишку.

— Тогда, может, мы можем как-то помочь им? — осторожно поинтересовалась она, сразу для себя уяснив, что неизвестно, как в Империи — а вот Тики к возможной связи между братьями относится совершенно нормально. — Ну… подтолкнем друг к другу…

Тики поднял на девушку насмешливый взгляд, на минуту прекратив возиться с перевязкой ее правой щиколотки (шрам уже не был так сильно заметен, спасибо Миранде, которая обещала быстрое, пусть и не мгновенное заживление), но так и обхватывая ее ладонью.

— Зачем? — хитро поинтересовался он и прищурился. — Хочешь поговорить с Маной на тему?

Это была очень… неподходящая, на взгляд Аланы, шутка. Потому что она действительно хотела поговорить с кем-нибудь о том, как правильно толковать взгляды, жесты и движения самого Тики по отношению к ней, вот только толкового советчика на корабле было, понятное дело, не сыскать, а спрашивать о таком у Маны… слишком лично и постыдно — он все-таки мужчина.

— Н-неправда! — именно поэтому, в один момент закрасневшись и снова задушив мысль о том, что Тики прикасается к ее ногам и видит ее совершенно обнаженной, выпалила девушка. — Просто… Они же любят друг друга!..

Девушке и правда было это важно — потому что Мана был дорог ей, а Неа светился, когда был рядом с ним. И это было прекрасно — это сияние его обычно запятнанной души, этот мягкий прищур солнечных глаз младшего близнеца, их взгляды, их разговоры и улыбки. Алана видела, что они были счастливы в компании друг друга, и это заставляло её думать, как же помочь им.

Микк рассмеялся, вновь вернувшись к её лодыжкам и сняв всю марлю с них, и она вдруг отчётливо поняла, что теперь полностью обнажена перед ним, и это было так постыдно, но так желанно, что хотелось провалиться и исчезнуть, хотелось закрыться где-нибудь и спрятаться от этого мужчины, от своей неправильной жажды, и Алана стремительно подняла к потолку очищенную от соли воду из аквариума, после чего окунула уже начавшее покрываться белёсой плёнкой тело в водяной пузырь, попросив Тики полежать так несколько минут, чтобы хорошенько пропитаться и расслабиться.