Жемчужница
Шрифт:
— На этих несуразностях можно и верхом ездить? — ошалело уставилась она не него и нахмурилась, будто силясь что-то вспомнить, и Тики осторожно разрезал марлю на животе, отмечая, что кожа вновь стала иссыхать — превратилась в тонкую-тонкую и чем-то похожую на змеиную. — То есть мне тоже придётся ехать на лошади? Но они же такие… высокие! — воскликнула Алана с каким-то возмущённым испугом, словно не понимала, как можно вообще забраться на них, и Микк легко рассмеялся.
— Я тебе помогу, не волнуйся, — пообещал он, мягко касаясь её бёдер и всеми силами пытаясь не обращать
Вот оденет он её в ханбок через несколько минут, и больше не будет распутная русалка соблазнять его!
— Посадишь меня на это существо одну? — не на шутку испугалась Алана и в волнении защелкала костяшками пальцев (и у кого только взяла эту привычку). — А может, не стоит?.. Я же не… не умею ездить на них, Тики, — тут она пугливо зажмурилась, и Микк позволил себе покровительственно хмыкнуть.
— Да кто тебя посадит на лошадь одну, вот еще придумала, — завел глаза он. — Ты же ускачешь куда-нибудь, и ищи тебя потом по всей Империи. Поедешь с кем-нибудь из нас.
С кем-то из них — это Неа, Мана или сам Тики. Который, по правде сказать, очень надеялся, что в попутчики Алана выберет его, а не кого-то из близнецов.
Девушка закусила губу, определенно не зная, что ей решить. К своим бедрам она не допускала никого, кроме Микка — даже Ману, с которым могла говорить целыми днями о самых разных вещах, а потому… наверное, то, что поедет она тоже с Тики, было самым вероятным вариантом. Однако мужчина не собирался просто ставить ее перед фактом — пусть сама решит.
И русалка решила. Облегченно вздохнула и, бросив на него какой-то просяще-радостный взгляд, выдохнула:
— Значит, я поеду с тобой, да?
Ну и как Микк вообще мог ей отказать, а?
— Если ты этого хочешь, то конечно, я не против, — с улыбкой кивнул он, про себя ликуя как самый настоящий мальчишка, хотя сам только с несколько минут назад рассуждал здесь, что именно с ним она и поедет.
Алана хохотнула, хлопнув в ладоши и прижав их к груди, а Тики, закончив с лодыжками, мимолётно погладил её по ступням, вызвав такой щекоткой задорный смех, и, усевшись на стул рядом с кроватью, с восторгом пронаблюдал, как девушка искусно управляет водой и довольно потягивается в огромном пузыре, переливающемся радугой в свете лампы и лучей солнца, проникших сюда сквозь окошки.
Когда она несколько дней назад повелевала волнами, когда успокоила океан лишь одним своим пением — властным, спокойным, каким-то до ужаса высоким и мягким одновременно, — когда использовала море так, как хочется, как только фантазия подскажет, Алана была похожа на самую настоящую морскую богиню. На тех самых верховных жриц, которые служили океану, которые полностью посвящали себя ему.
А сейчас же — русалка была словно человеческой повелительницей, очень умелой и способной (даже в императорской семье мало кто мог так же прекрасно управляться с ветром), и ничто в ней (кроме серебряных волос) не говорило о морской природе.
Алана затрепетала, вытянув шею, и Тики с восторгом заметил дрожащие
Неужели она так боялась неодобрения или чего-то подобного?.. думала, Тики не должен видеть «уродства»? Разъяренные змеи, ну что за глупости!
Иногда Микк всерьез задумывался — неужели Алана действительно совершенно не понимает, что значат его жесты и прикосновения к ней? Что они подразумевают, и как надо к ним относиться?
Ведь сама она… прикасалась к нему, жалась, позволяла трогать и даже гладить ноги (о, как же Тики хотелось иногда припасть губами к ее коленям, скользнуть ладонью по внутренней стороне бедер… показать ей, как может быть ласков с женщиной земной мужчина; как он может быть с ней ласков). Так почему же она не хотела, чтобы он также погладил ее хвост?
Наверное, это было слишком интимно. Слишком — даже после того, как она предстала перед ним совершенно обнаженной и позволила к себе прикоснуться, спрятать в своих объятиях, нежить и целовать.
Тики ощутил, что еще немного — и руки задрожат, а потому — зажмурился и потер пальцами виски в попытке отвлечь себя от мыслей о том, какое удовольствие мог бы доставить девушке.
— Тебе нехорошо? — однако тут же забеспокоилась Алана, стоило только ему отвлечься, и Микк поспешно замотал головой, не открывая пока глаз.
— Все в порядке, — еще немного, и я просто утону в своих ненормальных фантазиях. — Просто голова закружилась немного, — кажется, к тебе можно прикоснуться — и потом сразу же без сожалений умереть.
— Ты, наверное, устал, да? — взволнованно спросила девушка, и Тики раскрыл веки, увидев, что Алана была вновь в человеческом обличье, сухая, с совершенно растрепавшимися косами, такая вся живая и невинная, приземлённая и одновременно недоступная в своей девственной красоте. — Тебе бы отдохнуть, вот правда, — пробормотала она, нахмурившись, и мужчина лишь отмахнулся, с облегчением понимая, что наваждение спало.
— Потом отдохну, не беспокойся, — как можно более легкомысленно улыбнулся Микк, но Алана закусила губу и выдохнула куда-то в сторону.
— Если хочешь, могу достать тебе один фрукт, который усталость снимает. Он как раз здесь где-то растёт, — предложила она смущённо, и Тики любопытно приподнял брови, присаживаясь рядом с ней и беря с тумбы баночку с мазью, которую оставил здесь вчера, так и не положив обратно в саквояж.
— А у вас и такие есть? — поинтересовался он, и девушка с готовностью кивнула, неуклюже поёрзав на кровати и повернувшись к нему спиной, всё ещё с укутанными в покрывало ногами.
Рана на позвоночнике была длинной и ужасной, даже после стольких дней, опухшая и не перестающая кровить при любом неосторожном движении. Радовало хоть то, что теперь явно было видно, что скоро она зарастёт — плотная, но рыхлая корка покрывала весь порез, и это, на самом деле, успокаивало Тики, который слишком волновался именно за спину, потому что той досталось намного сильнее бёдер.