Жемчужный узел
Шрифт:
— Мне важно было, чтобы ты это поняла, — кивнул Лад, словно прочитав что-то по её лицу. — Не волнуйся, у тебя будет время на раздумья. На самом деле, у тебя на это есть ближайшие три года: всё это время у тебя будет возможность уйти, и всё это время для твоего отца этот уход будет означать приговор.
— Зачем ты всё время это повторяешь?! — вскинула голову Лизавета.
Только сейчас, глядя на Лада, она заметила, что в глазах стояли слёзы. Вырвав из его хватки одну руку, она решительно отёрла лицо, выпрямилась, вздёрнула подбородок, готовая
— Мне правда очень жаль, что так вышло, — проговорил он. — Я думаю, теперь мне лучше оставить тебя. Скажи Инге, когда будешь готова окончить этот разговор.
И он отпустил её.
Лизавета ахнула, замерла на мгновение, сделала несколько быстрых шагов Ладу вслед, пытаясь ухватиться хотя бы за край рубахи, чувствуя, как земля уходит из-под ног… и лишь потом поняла, что вовсе она не уходит. Вода оставалась твёрдой, словно обычная дорога — лишь рябь шла по озеру там, где ступала нога.
— Ты соврал! — в порыве изумления, обиды и злости выкрикнула Лизавета Ладу в спину.
Он обернулся через плечо:
— Я уже говорил: мне надо было как-то тебя удержать.
07
Лизавета с грохотом захлопнула дверь номера за своей спиной. Она тяжело дышала, руки тряслись, на лбу выступила испарина. В глазах застыл ужас — всё встало на свои места, но получившаяся картина Лизавете более чем не нравилась.
И ведь она это допустила. Достаточно было встретить милого мальчика, который пару раз очаровательно ей улыбнулся, и Лизавета забыла о необычных обстоятельствах своего появления в деревне, перестала обращать внимание на всякие странности и всерьёз поверила, что это маленькое приключение закончится хорошо. Конечно, ведь в сказках нечисть так легко отступается от своих претензий!
В груди защемило, воздуха не хватало. Лизавета с усилием оттолкнулась от двери, заставила себя двигаться, подойти к окну, плотно задёрнуть шторы — всё, лишь бы не видеть отсветов праздничного костра вдалеке. Ей хотелось побыть одной. Спрятаться на неделю, а лучше на две, пережить эти минуты ужаса и стыда от того, что она так легко поверила Ладу!..
Всё ведь было прямо перед глазами. Он появился на озере в тот же момент, что и она. Он жил на отшибе, вдали от деревни, и даже не пытался внятно это объяснить. Чёрт побери, она даже видела, как он выходит из озера в одежде — и поверила, что он просто упал!
Лизавета беспомощно застонала, закрыв лицо руками. Да, провалиться под землю сейчас было бы просто отлично.
Вот только ей некуда было бежать. Лад же сказал: нарушишь договор — и твой отец будет страдать. Хотя определённой доли страданий за сделанное он точно заслужил.
— Чёрт, чёрт, чёрт!.. — в порыве хоть как-то выпустить бушующие внутри эмоции Лизавета несколько раз ударила кулаком по стене. Рука заболела, на душе легче не стало, и даже наоборот: стоило мимоходом пожелать зла отцу, и она уже корила
Но, видит Бог, он тоже был в этом виноват. Он ведь всегда так делала: принимал за Лизавету решения о её жизни. Обычно её это устраивало, ведь отец делала всё для её же блага, но сейчас… Интересно, о чём он думал, делая из неё всего лишь пункт в мистическом договоре?
В дверь постучали. Лизавета вскинула голову, всё тело её напряглось. «Если это Лад…» — подумала было она, но оборвала себя, не зная, как можно закончить мысль. Глупая девчонка ничего не могла противопоставить столетней твари, или сколько они там живут!
— Лизавета? — раздался приглушённый голос Добрыни.
Зря он пришёл. До сего момента Лизавете не приходило это в голову, но трактирщик наверняка был замешан, равно как и его жена. Поэтому Любава так невзлюбила Лада — поняла, к чему всё идёт?
— Лизавета, с тобой всё в порядке? Я видел, как ты бежала…
Порыв эмоций толкнул её подойти и распахнуть дверь, показаться Добрыне, наплевав на растрёпанные волосы и заплаканное лицо.
— Вы знали?! — обрушилась она на растерянного трактирщика.
— Что?..
О, каким бы удивлённым ни звучал его голос, Лизавета поняла: он снова собирался соврать. Лицо предало Добрыню, потому что на секунду, даже на долю секунды на нём промелькнуло не изумление, а испуг.
— Вы знали, — кивнула она, и снова закрыла дверь перед его носом.
Правила приличия? К водяному правила приличия! Кто-то из них думал об этих правилах, когда лгал ей прямо в лицо?!
Добрыне хватило ума уйти. То ли он рассказал о её состоянии остальным, то ли они догадались сами, но больше Лизавету в тот вечер никто не трогал.
Гнев её без сторонних вмешательств постепенно сошёл на нет, сменившись обидой и грустью. Свернувшись клубочком на кровати, она обняла себя, погладила по плечам, пытаясь представить, что это делает кто-то другой. Но кто? Отец продал её водяному, Лад оказался предателем, Добрыня с Любавой пусть и не лгали, но утаивали истину, мама была долгие годы мертва.
Лизавета осталась одна, и только она могла себе помочь.
С этой мыслью Лизавета уснула, и с ней же встретила следующий день. Стоя у окна и глядя на занимающийся рассвет, она размышляла о том, что может сделать в сложившихся обстоятельствах, и вновь и вновь приходила лишь к двум возможностям.
Первый вариант — остаться жить в Карасях и просто переждать следующие три года. Второй — взять всё в свои руки и попытаться выбраться отсюда как можно раньше.
Ещё вчера она предпочла бы первый. Лизавета почти не сомневалась, что, ведомые чувством вины, Добрыня и Любава согласятся приютить её даже на такой долгий срок. Лад тоже вряд ли будет настаивать на том, чтобы она стала его прислужницей, как было сказано в их с отцом договоре. Судя по всему, это было необязательным пунктом — иначе уговор был бы уже нарушен, земля разверзлась, а великие боги покарали их всех вместе взятых.