Жемчужный узел
Шрифт:
Но Лизавета не подумала, и потому замерла, огорошенная, стоило Ладу спросить, что она знает о Нави. Потому что всё, что она знала, сводилось к простейшей истине: Навь — это царство мёртвых, и живым туда путь заказан. Да, и она только что взяла с водяного обещание её туда утащить.
— Вижу, кое-что знаешь, — заметил Лад, и теперь уже он выглядел злорадствующим. — Теперь ты поняла свою ошибку?
Она отказывалась признать это вслух, но да, поняла. Не было ничего трудного или невозможного в том, чтобы утянуть глупую маленькую купчиху в Навь — вот только, видите
— Хм. Значит, ты меня убьёшь? — Лизавета смогла сказать это вот так просто лишь потому, что до конца не поверила в происходящее.
И каково же было её облегчение, когда усмешка на лице Лада стремительно сменилась изумлением, а сам он выпалил:
— Что?! Матерь-Природа, нет, конечно же!
Кажется, Лизавета охнула. Или ойкнула, она сама уже была ни в чём не уверена. Вся её жизнь за прошедшие полдня превратилась то ли в зыбкий песок, то ли в палку, переброшенную над зияющей пропастью.
— Ладно, — она сглотнула. — Ладно, видимо, я знаю о Нави меньше, чем следовало, потому что по моей памяти это то место, где оказываются все мёртвые души, а значит, чтобы попасть туда, нужно… ну, скончаться.
— О, — Лад такой трактовке только удивился. — Я и забыл, насколько странной может быть людская религия. И что, вы прям в это верите?
— Нет. Мы верим, что после смерти все попадают на суд к Богу-Отцу, и он решает, куда ты отправишься: на небеса за наградой или в подземье, где тебе воздастся за все грехи.
— И что из этого Навь?
— Ничего. В Навь верят только крестьяне, которые… — Лизавета запнулась. — Которые также верят в существование леших и водяных.
Лад просто не мог не улыбнуться. Она же поморщилась, чувствуя себя всё более глупо. Надо же, пришла сюда такая вся из себя решительная, собиралась карать и диктовать свои условия — а теперь стоит в полном недоумении, гадая, до чего умудрилась договориться.
— Похоже вам, городским, есть чему у этих крестьян поучиться.
— Похоже, — Лизавете старалась говорить как можно более равнодушно. — Так ты объяснишь, что тогда имел в виду, говоря о Нави?
Он кивнул.
— Но разговор будет долгим, так что садись.
Эта сцена напомнила Лизавете её первый день в деревне. Они с Ладом тоже сидели на берегу озера, презрев любые приличия. Их плечи едва не задевали друг друга — иногда ветер колыхал рукав его рубашки так, что она чувствовала касание грубой ткани, но почти не обращала на это внимания.
Тогда Лизавета ещё не была влюблена, сейчас — уже не была, и ей хотелось верить, что близость Лада окажется такой же незначительной, как и прежде. Но этого, конечно же, не случилось. Ей достаточно было ощутить исходившее от него тепло, почти задеть его ногу коленом, когда садилась, и вот Лизавета уже позорно краснела и ёрзала, пытаясь отодвинуться не слишком далеко, но и не близко. Лад, к его чести, не произносил ни слова.
— Говори, — говори, наконец, нетерпеливо произнесла она, словно промедление произошло не по её вине. — Какую ошибку я, по-твоему, совершила?
— Помимо
Лизавета поглядела на него с недоверием. Он выглядел как человек, Инга и Ольга тоже, так что ей и в голову не могло прийти, что они могут дышать как-то иначе, чем люди. Или вообще не дышать, если на то пошло.
— Ты ведь шутишь?
— Не-а, — Лад покачал головой, явно наслаждаясь произведённым впечатлением. — Учитывая, что в своём миленьком плане ты забыла уточнить, что исполнение желание должно быть для тебя несмертельным, я и впрямь мог бы убить тебя, как ты недавно сказала.
— Но ты этого не сделаешь, я уже поняла. Нечего меня пугать.
— Я не пугаю, а даю оценить перспективы.
— Ладно, я поняла, — Лизавета закатила глаза: утихшее было раздражение начало возвращаться. — Я — маленькая дурочка, зря пытавшаяся обвести великого водяного вокруг пальца. Ты проучил меня, я устыдилась. Но мы пожали друг другу руки, уговор заключён, и если ты не знаешь способа его расторгнуть…
Было бы прелестно, если бы он сказал: «Знаю». Ей не пришлось бы отправляться в подводное царство, почему-то представлявшееся Лизавете ужасно холодным, как озёрная вода в декабре. Ему не пришлось бы терпеть рядом взбалмошную девчонку, которая тоже могла проявляться характер, когда хотела. Все были бы в выигрыше, нет?
— Нет уж, господарыня Лизавета, вы напросились спуститься в Навь — и вы спуститесь, — не дал договорить ей Лад. — Я просто хочу, чтобы ты понимала, как это опасно.
— И как же?
— Ты можешь умереть.
— Ой, да ты только что сказал, что не собираешься ничего мне делать…
— А кто сказал, что для тебя опасен только я?
И тут до Лизаветы дошло. Это Лад благоволил ей — ну, или пытался искупить чувство вины. Но у Инги и Ольги не было перед ней никаких обязательств. Равно как не было их и у других созданий, которые могли населять Навь.
— Как ты верно подметила, Навь — это царство мёртвых, — вновь заговорил Лад. — Хотя правильнее было бы называть её царством природы, противопоставляя всему человеческому. Мы верим, потому что это действительно так, что Бог-Отец приглядывает за людьми на протяжении всей их жизни, а Мать-Природа присматривает в посмертии. Она решает, как ты продолжишь свой путь: станешь ли частью природы, обернёшься ли деревом, продолжишь свою жизнь духом или уйдёшь дальше.
— Уйдёшь дальше?
— Не спрашивай: я не знаю, куда, — Лад легкомысленно пожал плечами. — Я ведь остался.
Невесть откуда налетел порыв ветра, не сильный, но холодный, пробирающий до костей. Лизавета поёжилась, обняла себя за предплечья, стараясь сделать это как можно незаметнее. Она и не думала, что короткий разговор с Ладом подтолкнёт её к открытию тайн мирозданья.
— Суть в том, что в Нави не место живым людям. Твоё присутствие нарушит баланс, который поддерживает сама Мать-Природа и мы, её верные слуги. Нарушенный баланс стремится к восстановлению любыми путями, а это значит, что сама природа попытается тебя убить. Готова ли ты к такому?