Женить нельзя помиловать
Шрифт:
Король молча перебирал аргументы, как уговорить заартачившуюся принцессу. Так ничего и не придумал и совсем сник – свадебный ужин на тысячу персон грозил прокиснуть, не дождавшись торжества. Сплошные убытки от дочки! Никаких доходов!
Между тем гномы в задних рядах прислушивались не к речам королевского семейства, а к шуму за стеной. Писк, шлепки и мяуканье сменилось торжествующим ревом и громкими ударами. Наконец дверь с треском распахнулась и в зал вплыла странная процессия: огромный (отличный экземпляр для жаркого на обед!) жирный черный слизняк верхом на
Эйвери, внимательнее разглядев Клеопатру, тут же заверещал на всю парадную залу:
– Мордред меня забери! Вот это… сиськи! Манна небесная!.. Красота необъятная! Погибель моя безвременная! Ты ли это, принцессочка моя? Встречай жениха песнями-плясками! Анимаг к тебе пожаловал, не мелочь пузатая! А вы, мелюзга, геть отсюда!
Заготовленная Живоглотом речь произвела впечатление: незадачливые претенденты на руку и приданое наследницы престола тут же под шумок испарились, Ворчелло обрадовался, что свадьбе быть, а Клеопатра расцвела в улыбке.
– Как тебя звать-то, жених долгожданный? – принцесса решила строить из себя скромницу. – Меня Клеопатрой кличут.
– Ну, точно судьба! Цезарь я! Чуешь силу имени? И не только в имени сила – в корень самый зри! Где тут расписаться? Я согласен! Жениться.
– Вот это, папочка, жених аппетитный! – Клеопатра повернулась к еще больше посеревшему от такого бедлама Ворчелло Обалдевшему. – Так бы и съела!
Живоглот встряхнул впавшего в экстаз от этих слов слизняка, приводя его в чувство. Принцесса, заметив эти манипуляции, тут же поправила грудь и высказалась:
– Не дрейфь, Цезарь, только заженю. Максимум!
Эйвери во все глаза уставился на свалившееся на него счастье в виде груди. Кот ему что-то продолжал нашептывать, не обращая внимания на шумиху вокруг – гномы уже вовсю налаживали на столы, не дожидаясь вердикта короля. Ворчелло Справедливого такое положение никак не устраивало, и он решил показать характер:
– Доченька, он же не гном! Гастролер залетный какой-то. Ты хорошо подумала?
– Я тоже не гном! Жени, папаша!
– Ох, пожалеешь еще! Маги просто так не сватаются, в подземельях не валяются. А он даже лица нам своего не показал!
– Цезарь обет дал, – влез до сих пор молчавший Живоглот. Так как говорящих котов гномы никогда не видели – в зале воцарилась тишина. Даже король с принцессой рухнули на троны, как приклеенные. – Его невеста должна выйти замуж за его анимагическую форму, и лишь после брачного поцелуя обернется слизняк человеком.
– Кольцо, Ворчелло Несговорчивый, папочка любимый! Я сказала! – и легонько щелкнула по короне.
Король махнул рукой, плюнул, всучил дочери кольцо и побежал главные места за столом занимать для себя и дочки с женихом, да за гостями присматривать, а то провинциалы сейчас всё сожрут и ничего не оставят, проглоты.
Клеопатра подхватила жениха и понеслась следом, Эйвери только-только успел шепнуть рыжему своднику:
– Огонь-баба! Распишу чертовку под хохлому, Живодер! Вот увидишь – кольцо сама тебе на блюдечке принесет. Если ходить после брачной ночи сможет!
– Созрел, Казанова! – довольно мяукнул кот. – Красота – великая сила. Точнее, грудь!
И лохматая сваха всерьез задумалась над созданием брачного агентства. Это ж такие деньжищи зря пропадают! Но сначала – кольцо...
***
Гермиона, отогнав наивные мечты, покачала головой, глубоко вздохнула и повторила в третий раз:
— Свадьбы не будет, — и, репетируя будущую речь, продолжила: — Я должна тебе кое в чём признаться... — «Нет, не так…» — тут же поправившись, проговорила увереннее и громче: — Прости меня, пожалуйста…
— И не подумаю, Грейнджер! — сердитый мужской голос заставил ее обернуться в сторону двери. Малфой! Стало понятно, что тот услышал больше, чем последние несколько слов. — Так, Жаба, или ты немедленно… — он плотно сжал губы, сдерживая гнев, — или … — желваки заиграли на бледном лице, и в комнате воцарилась гнетущая тишина.
А продолжение фразы и не требовалось. Взгляд Драко говорил о многом: их расставание, как и «свадьбы не будет», неминуемо, если только…
Он крепко сжимал массивную ручку двери, пытаясь, если не раскрошить, так согнуть ее. Из-за его плеча бросил виноватый взгляд Люциус, потом, пожав плечами, развернулся и двинулся прочь по коридору.
Но куда испарились нужные слова из головы Гермионы?
Ведь не первый раз она видела Малфоя в гневе! Но таким суровым — никогда…
И его злость, и бешеный взгляд возбуждали ее… Опять.
Гермиона совсем ненадолго прикрыла глаза:
«Дура!..» — глубокий вдох. И выдох. Прежде чем взглянуть в грозное лицо Драко.
Да, он был чертовски соблазнителен в этом черном фраке и ослепительно белой рубашке, в роскошном жилете цвета ночи и бабочке в тон...