Женить нельзя помиловать
Шрифт:
– Гребаные тряпки!
– Малфой хрипит. Одним рывком, без магии, срывает лиф. Прихватывает пальцами сосок, на глазах сморщившийся от желания. По-хозяйски сжимает грудь, возбуждающей тяжестью легшую в руку. Просто мужчина. Который хочет. Который любит... Вот так.
Напряженное, как оголенный провод, тело ноет, требуя нетерпеливых рук. Горячих и жадных губ. Языка.
Но этого мало. Слишком мало. Чертовски мало.
Гермиона на грани.
Драко нужен ей весь. Немедленно!
Он, будто прочитав мысли, задирает тяжелый длинный подол платья. Сильные руки, яростно вжимаясь в кожу, скользят по горячим, восхитительно гладким, голым ногам Гермионы. Вверх. Раздвигая их. Серо-черные глаза отслеживают край ткани, хищно оценивают оставшиеся сантиметры. Уже так близко... Запредельно.
Наконец-то...
«Твою мать!..»
Потому что... охренительно красиво.
– Грейнджер, где твои трусы? – Малфой уже ничему не удивляется. Главное – она рядом. – «Послушалась... Моя девочка».
– Тебе, правда, интересно? – выстанывает она, остервенело дергая за ремень, пытаясь добраться до члена.
Бесполезно... Потому что нахальные пальцы Драко медленно скользят между ног… Оценивают, вызывая развязное "да-а..."
От этих звуков ему сразу становится невыносимо. Тесно. Больно. Жарко. Хочется покусывать. Пощипывать. Сцеловывать жадно-голодные стоны и вдыхать сладкое «еще».
Страстная. Влажная. Готовая на всё.
Его терпения хватает лишь на то, чтобы самому расстегнуть ширинку, еще плотнее прижать ее к себе и рывком, до упора, войти на всю длину.
Гермиона чуть вскрикивает. У нее перехватывает дыхание, когда Малфой начинает двигаться резко и сильно. Он выбрал слишком быстрый темп, но это именно то, что нужно сейчас. Обоим.
Воздух тяжелый и липкий. Сердце скачет, как сумасшедшее. У Него. У Неё. Она рвано дышит. Горячо. Втягивает воздух, уткнувшись в плечо. С шумом, забываясь от чуть болезненного удовольствия. И это возбуждает еще сильнее. Хотя больше уже невозможно.
Гермиона притягивает Драко за шею еще ближе. С каждым толчком он будто вымещает обиду и злость, заодно вбивая непреложные истины: «Не. Смей. Никогда. Боль-ше. Ни-ког-да. Я. Ска-зал»! Согласие не требуется. Ведь и так все ясно.
– Ты. Этого. Хотела. Этого?..
Гермиона выдыхает: «Драко!». Надрывно. В голос. Не сдерживаясь.
– Люблю… Тебя… Люблю…
Драко не отвечает, только путается в мыслях и ощущениях: «Как же … Черт! Хорошо… Бл…»
Она чувствует пульсацию внутри, видит бисеринки пота и слышит полузадушенный стон... Ощущает сильный укус за ушком…
Всё.
Но осталось сладкое послевкусие. Ей немного не хватило, чтобы кончить. Но это потом. Потом… Главное, они вместе. Здесь и сейчас.
Стальной взгляд непривычно мягок и ласков.
– Скажи мне это еще раз. Только правильно. Глаза в глаза, - низким рваным шепотом, от которого на душе становится тепло и спокойно, а тело молит о продолжении, требует Малфой.
– Скажи. Что любишь.
– Люблю тебя, – так же тихо отвечает Гермиона, упираясь кулаками в его грудь по инерции. Видит - он снова с ней. Мыслями и желаниями. Но задает главный вопрос: - А ты?
– А ты подумай своей умной головой, - еще тише шепчет Драко и прижимает ее к себе.
Крепко. Сильно. До боли. До синяков. Но Гермионе впервые за эти сумасшедшие сутки становится хорошо. Она на своем месте. С ним. Навсегда. И Мерлин со всем остальным!
***
– Так, ша! – Ворчелло Красноречивый окинул взглядом толпу из придворных, гостей столицы и прочей шушеры. – Вы что, только есть сюда пришли? Куда вы вперед батьки? Вон из-за столов! А то обижусь и издам указ о том, чтобы не жрать после шести!
Женская половина зала зааплодировала, заахала, заохала. В отличии от противоположной. Гномы слегка обалдели – кто-то даже вином поперхнулся, а у кого-то кусок в горле застрял.
– Так свадьба же, - вякнул некто, предположительно, министр по связям с общественностью.
Остальные дружно, как китайские болванчики, закивали… «Нет, завтра же устрою смотр, - кисло подумал Его Величество, сдвигая корону на бок, чтоб не висла на ушах. – Работнички, твою мать! Ой, нет! Завтра важные государственные дела – через неделю освобожусь и устрою им гонки по вертикали!»
Под важными делами Ворчелло Радеющий О Благе Гномов подразумевал королевское похмелье. Дочку замуж сплавлять – наиглавнейшая государственная задача! Так что, может, и на месяц дворец из строя выйдет… Пока никто не проверял.