Женитьба и другие злоключения принца Кармаэля. Книга 1
Шрифт:
Венди смотрел на «светильник» как на поджавшую хвост гадюку.
— Хорошая традиция… когда с друзьями… — перевел он взгляд на принца, явно надеясь, что намек поймут, и его минует «почетная» участь.
— Великолепная традиция! — согласился тот, не сводя с меня взгляда. — Не желаешь начать? — протянул он мне мундштук.
Подавив шевельнувшееся сомнение, я согласился. Ведь от этого хуже не будет?
Вдохнул дым и закашлялся.
— Полегче. Не торопись, — поучал кэшнаирец. — Это дар Бога, принимай его с должным
Вторая затяжка прошла удачней. Сладковатый дым фиолетовыми завитками закружился в воздухе, когда я его выдохнул. В голове поплыл туман, и лицо кэшнаирца утратило четкость. Я моргнул, желая вернуть ясность сознания и, кажется, мне это удалось.
Настала очередь самого принца.
Затем «дымный» ритуал продолжил вяло отказывающийся Венди. Выпуская фиолетовые завитки, он глупо улыбался.
— Важно соблюдать очередность, — издалека донеслись до меня чьи-то слова, и я снова ощутил сладковатый вкус дыма на губах и приятную истому во всем теле.
…Я над чем-то смеялся, запрокинув голову, сидя на софе, где очутился каким-то чудом. Вуаль дыма заволакивала комнату, оседала на бархатных подушках, скрадывала отблески света зажженных масляных ламп, просачивалась сквозь полупрозрачные занавески, развешанные по всей комнате — за ними мерещились человеческие силуэты. Откуда-то лилась чистая струнная музыка.
Эсмирато кружился в завитках дыма с демонической улыбкой.
— Как думаешь, — зашептал мне в ухо Венди, — у него есть что-нибудь под халатом?
Мысли то стремительно летели, словно мотыльки на свет, то вязли как в болоте.
— Иди да проверь.
— Я не по этой части.
— А я по этой?
Девушка с заплетенными во множество косиц волосами и большими подведенными тушью глазами, словно сотканная из ароматов масел и вездесущего фиолетового дыма, облаченная в шаровары из зеленого шелка и золоченый лиф, плавно двигалась в танце. Сверкала браслетами на щиколотках и запястьях. Перетекала из одного положения в другое, как ртуть.
Я любовался ею, завороженный и взволнованный.
— Нравится моя тель'яри
? — донесся до моего сознания голос Эсмирато — Хочешь, она будет твоей?
В памяти сонно всплыло «наложница», и я удивленно посмотрел на принца. Но того рядом не оказалось. Может, он спросил меня миг назад, а может и час. Время странным образом растягивалось, замирало, а то вдруг неслось с невероятной скоростью.
Окутанный вуалью дыма рядом с тель'яри
кружил Венди с развивающейся занавеской в руках. Я почувствовал укол ревности, но не шелохнулся, наблюдая за танцем, подперев пальцем висок.
— Она сказала, что я ее господин, — поведал он, вернувшись из плена красавицы.
— Неужели? — Получилось неожиданно злобно. — Может, тогда заберешь ее в свой гарем?
Он рассмеялся, будто я сказал какую-то шутку, и исчез в дымке.
В следующий раз Венди обнаружился сладко
Поднявшись с софы, ощутил ветерок, так чудесно освежающий, и заметил колышущиеся занавески в соседней комнате. Там располагалась спальня, стояла большая кровать под шелковым балдахином. Помедлив у открытых дверей, решил, что пора уходить, пока темный еще что-нибудь не придумал, но меня остановил его голос.
— Входи, не стой в дверях.
За занавесками у распахнутого окна его было почти не видно, лишь силуэт на фоне темнеющего неба.
Честно говоря, я бы лучше ушел.
— У вас красивый закат.
— Да, — согласился я.
— Но в Кэшнаире красивее.
Если он остановил меня, чтобы сказать это…
— Я думал, он везде одинаков.
— На родине лучше. На родине все лучше, — вздохнул он. — Но не будем об этом. Вспомнив о Кэшнаире, я лишь хочу сказать, что традиции и обычаи нашей страны нами свято чтятся. Мы вовсе не варвары, как считаете вы. — Варвары? Как это он точно подметил.
Я встал рядом с ним у открытого окна. Внизу, окутанный легким покрывалом надвигающейся ночи, раскинулся сад. Деревья безмолвными стражами обступали озеро, вобравшее в себя краски неба — от всех оттенков фиолетового до темно-синего.
— Она тебе нравится?
— Кто? — не понял я.
— Моя сестра.
Я замер, ошарашенный тем, что он осмелился спросить напрямик. Да кто он такой, чтобы я с ним об этом распространялся?
— Не пойми неправильно, но я за нее переживаю и хочу убедиться, что твои намерения не поставят под угрозу ее будущее.
Не пойми неправильно? Да я его вообще не понимаю. Вряд ли Кадемония нуждается в его защите. Об этом ему и сказал.
— Кадемония?! — удивился он. — Нет, я о Лилу-Анне.
— Лилу… Анне?!
— Не отпирайся. Мне все известно. Ты был у нее позапрошлой ночью. — В его голосе скользнула надменность, которую он так тщательно пытался скрыть.
Я хотел возразить, но язык прилип к небу.
— Лилу-Анна молода и наивна. Не хотелось бы, чтобы ты этим воспользовался, — рассуждал он развязно, будто речь шла о птичках, а не о… чем-то важном.
Я сжал кулаки. Да лучше я воспользуюсь тем, что мы одни, и набью тебе морду! Но сдержался. Отец говорил: «Дай врагу выговориться, и он скажет больше, чем собирался». Пусть болтает, что хочет. Сюда я затем и пришел, чтобы… А зачем я пришел?
— Я тебя понимаю. У меня тоже есть сестра, — прервал я Эсмирато. Какие бы мудрости не изрекал отец, а для того, чтобы им следовать, у меня терпения не хватит. — Я уважаю Лилу-Анну, будь уверен. И попал в ее покои случайно. — Не ты ли приложил к этому руку вместе с Кадемонией? Знать бы, зачем? — Направлялся я вовсе не к ней, а… просто заблудился. С тобой что, такого не бывает?