Женщина-генерал и старшая принцесса

Sheehozia

— Да-гэ, проявите милосердие.

Линь Ваньюэ неотрывно смотрела в глаза разбойнику, не отпуская дубинку и сохраняя переговорный тон.

От этой улыбки у сяо-Кая появилось чувство, что сейчас его прошибет холодный пот. Он не мог понять, что происходит, но выражение глаз этого невзрачного юноши источало внушающий ужас, что заставило разбойника испугаться!

Сяо-Кай медленно убрал руку от дубинки. Уголки его рта дернулись вверх, и он, неестественно улыбаясь Линь Ваньюэ и отступая назад, промолвил:

— Хорошо,

хорошо, мы проявим милосердие…

Отдалившись на некоторое расстояние, горный разбойник сяо-Кай тут же развернулся и трусливо умчался прочь, громко выкрикивая:

— Да-гэ, да-гэ, этот сопляк не в своем уме!

Линь Ваньюэ слегка вздохнула. Она собиралась выбросить дубинку, но после некоторого колебания положила ее рядом с собой.

Лежащие на склоне горы Юй Сянь и сяо-Шии были свидетельницами этой сцены. Сяо-Шии спросила в замешательстве:

— Юй Сянь-цзе, что делает этот Линь Фэйсин? Зачем он просто так отпустил разбойника?

— Не знаю, что там у него на уме, но произошедшее только что показало, что этот Линь Фэйсин знает свое дело. Будем наблюдать дальше.

… …

Хэй Лаоху находился далеко, и зрение не позволяло ему увидеть Юй Сянь и сяо-Шии. Все, что он видел, — это как его прихвостень с самодовольным видом подошел к Линь Ваньюэ, а спустя некоторое время, чуть ли не обделываясь в штаны, побежал обратно, оставив Линь Ваньюэ непоколебимо стоять. Поэтому, без всякого сочувствия, Хэй Лаоху пнул сяо-Кая, что тот повалился на землю.

— Ебучий остолоп! Ты что творишь? Ты даже с таким пустяком не смог справиться?

— Сянь-эр, держите кинжал наготове и не вылезайте... — велела Линь Ваньюэ, затем встряхнула поводья.

Повозка медленно двинулась вперед.

Сяо-Кай, получив взбучку от Хэй Лаоху, катался по земле, но не смел жаловаться. Затем он поднялся, испачканный в грязи с головы до пят, подошел к Хэй Лаоху и, всхлипывая, проговорил:

— Да-гэ, не вини меня, этот сопляк хорошо обучен! Ну в самом деле...

— Сгинь с глаз моих!

Когда Хэй Лаоху увидел приближающуюся повозку Линь Ваньюэ, он, потеряв терпение, дал затрещину сяо-Каю и ринулся вперед, преграждая путь повозке.

Хэй Лаоху неспроста занял место главаря горных разбойников, у него были недюжинные способности. Он по первому взгляду заметил клинок, на котором сидела Линь Ваньюэ, затем поднял глаза и присмотрелся к ней.

Несмотря на излишнюю худобу, на лице этого юноши не было и следа паники. Он равнодушно глядел на вооруженную братву, не сходя с повозки. Похоже, слова сяо-Кая были верны, этот сопляк действительно обладал определенными навыками...

Линь Ваньюэ сидела на месте извозчика, держа в одной руке поводья, а в другой — маленький

кнут. Одна ее полусогнутая нога покоилась по оглобле, другая повисла и слегка покачивалась. Она выглядела расслабленной и непринужденной, губы ее изогнулись в неявной улыбке.

Линь Ваньюэ натянула поводья, и повозка остановилась в одном чжане* от Хэй Лаоху.

— Да-гэ, проявите милосердие.

* чжан — (zh`ang) — китайская сажень (3,33 метра)

Хэй Лаоху прищурился и начал перекидывать позолоченный нож из одной руки в другую.

— Младший братец, откуда ты?

— Этот младший брат родом из крестьянской семьи и держит путь в город Лянь к родне. С собой у меня только немного еды, но нет ничего, что стоило бы больших денег. Не мог бы да-гэ пропустить меня?

Не дожидаясь ответа Хэй Лаоху, сяо-Кай, стоявший рядом с ним, не в силах сдерживаться, подпрыгнул на месте и заорал на Линь Ваньюэ:

— Вздор! Ты хоть знаешь, что это за место — наш Тигриный стан? Ни одна муха не пролетит, не заплатив, не говоря уже о тебе! Даже у дикого гуся, пролетающего мимо, я выдергиваю перо!

Хэй Лаоху укоряюще вытаращился на сяо-Кая, брызжущего слюной во все стороны, и тот сразу же примолк.

Взглянув на Линь Ваньюэ, Хэй Лаоху сказал:

— Братец, оставь свою ослиную повозку, и я позволю тебе пройти.

Линь Ваньюэ подумала: "Если бы я была одна, то можно было бы и отдать им повозку. Но в ней сейчас принцесса. Если эти горные разбойники обнаружат ее, у них появятся похотливые мысли, и это оскорбит принцессу".

Таким образом, Линь Ваньюэ покачала головой в ответ Хэй Лаоху.

Из-за того факта, что этот молодой человек оставался упрямым, несмотря на свою любезность, выражение лица Хэй Лаоху исказилось гневом. Пристально глядя в глаза Линь Ваньюэ, он холодно произнес:

— Младший братец, здесь, на этой территории, свои правила. Эта тропа принадлежит нашему Тигриному стану. Для меня и моих братьев будет неприемлемо позволить тебе сейчас безвозмездно пройти. Если об этом станет известно, Тигриный стан потеряет лицо.

— Не осмелится ли главарь сразиться со мной один на один? Если возьмет моя, вам придется пропустить меня. Если я потерплю поражение, убить меня или разрубить на куски — решать Вам.

— Хахахахахахаха...

Услышав эти слова, разбойники за спиной Хэй Лаоху разразились громким смехом. Они решили, что этот парень действительно сумасшедший, раз готов был отдать свою жизнь за простого осла. Они прекрасно знали, какой сноровкой обладал их главарь, и поэтому в их глазах Линь Ваньюэ искала погибели.

Перед лицом глумившейся толпы Линь Ваньюэ вовсе не чувствовала раздражение. Уголки ее губ растянулись в улыбке, когда она подняла голову и посмотрела на Хэй Лаоху, ожидая его ответа.