Жестокая любовь мажора

Демина Маша

— Н-да, — Смайл падает следом на противоположный конец дивана. — Негусто. Ты хоть как-то развлекаешься?

Чешу затылок.

— Развлекаюсь. Каждый день. У меня, сам видел, какая орава на воспитании.

— Ага, видел. Если честно, не ожидал, что ты так увлечешься тренерством.

Игнорирую напряжение, которое прорывается при воспоминаниях о том времени, когда я решил все свои душевные дыры залатать учебой и спортом.

— Надо было отвлечься. А там все как по накатанной

пошло.

Мы смотрим друг на друга, и Смайл кивает с пониманием. А потом улыбается и меняет тему:

— Знали бы их предки, какая шальная была твоя молодость, держали бы своих птенчиков как можно дальше от тебя.

— Да,— соглашаюсь немного задумчиво. — Я сам бы их держал подальше от прошлой версии себя.

— Не знаю, — пожимает он плечами. — Нам было весело. У тебя как со временем? Может, пока я здесь, пересечемся где?

— Можно. Есть предложения?

— Ну у меня ничего не изменилось в отличие от тебя. Хотелось бы раствориться в компании алкоголя и горячих кисок.

Я тихо усмехаюсь и дергаю головой.

— Действительно. Ничего нового. Я могу тебя поддержать только бутылкой безалкогольного.

Смайл закидывает руки на спинку дивана.

— От девочек ты тоже отказался? Может, тебе в горы податься, к тибетским монахам?

Оба гортанно смеемся. А по мере того, как смех стихает, я закусываю губу и качаю головой.

— От девочек я не отказался. Но тут такое дело…

Смайл вскидывает брови в ожидании продолжения.

Я усмехаюсь и провожу ладонью по волосам, размышляя: стоит ли поднимать эту тему?

Но, может, мне именно этого и не хватало? Разговора со своим человеком?

— В общем, тут на днях Алису встретил.

Смайл вытягивает губы и свистит, типа: «Ни хуя себе!»

— Да. Сам в полнейшем ахере. Но, блядь… — качаю головой, — меня прям клинануло на ней.

— Опять? Багира, тебя жизнь совсем ничему не учит?

— Учит. Хочу в этот раз все правильно сделать.

Смайл потирает большим пальцем переносицу, не отрывая от меня скептического взгляда:

— А она что?

— А ты как думаешь?

Смайл несколько раз кивает.

— Ясно. Значит, ничего хорошего. И какие у тебя планы?

— А черт его знает. Не особо она идет на контакт. Даже не знаю, какой повод придумать, чтоб подкатить к ней.

Смайл задумчиво трет ладонью подбородок.

— Так может, ты ее на мою игру позовешь? Девочки любят смотреть на парней с хорошими клюшками, — подмигивает. — А я вам билетики на вип-места оформлю. Сделаешь все красиво.

Издав глухой смешок, я прикидываю все за и против. Провожу рукой по горлу.

То, что я не могу быть уверенным с этой девушкой ни в каком своем действии, заставляет меня чувствовать

раздражение.

Я с трудом удерживаю себя на месте, чтобы не подорваться и не начать измерять комнату шагами.

Клянусь. Ведьма делает из меня безумца.

Закидываю руки за голову и устремляю взгляд в потолок.

Какова вероятность, что Алиса согласится пойти со мной?

Ответ, который я прекрасно знаю, гложет меня и вызывает чувство тошноты. Но не попробовать — не могу.

— Ты прав. Нужно сделать все красиво.

Глава 9. Алиса

— Новенькая, — сипло окликает женский голос, — как тебя звать-то, напомни?

— Алиса.

— Иди сюда, Алиса.

Встаю и иду к санитарке, вместо которой я буду выходить в ночные смены.

У нее сейчас проблемы со здоровьем, поэтому женщина согласилась разделить свои рабочие обязанности со мной, а вместе с тем и зарплату.

Зато она сохранит свое место, а я подзаработаю. Денег немного обещают, но лучше, чем ничего.

Спасибо Роме и его маме, ну и конечно же моей языкастой подруге.

— У тебя как, желудок крепкий?

Неуверенно пожимаю плечами.

— Ясно. Ну вот сейчас и узнаем. Пошли в процедурную, нужно раздеть, намыть и побрить бомжа. Скажем так, пройдешь боевое крещение.

Я натягиваю улыбку и, убрав руки в карманы халата, следую за хромающей женщиной. Еще не запомнила, как ее зовут, но все обращаются к ней: «Петровна».

— Ты привыкай, в приемном покое всегда весело. Особенно по ночам.

Петровна открывает дверь в процедурную, и, прежде чем спертый запах алкоголя и мочи бьет мне в нос, раздается протяжный стон.

Морщусь и натягиваю ворот бадлона на нос. Теперь я понимаю, к чему был вопрос про крепкий желудок.

Я вижу неопрятного мужчину с редкими жирными волосами и такой же грязной бородой, его нижняя посиневшая губа трясется, а из уголка рта тянется вязкая слюна, пока сам он корчится на металлической кушетке то ли от боли, то ли оттого, что ему холодно.

— Что смотришь, подходи давай, неженка.

Петровна кивает на кушетку и умелыми движениями стягивает с бомжа штаны, обнажая кости, обтянутые дряблой кожей.

— Что стонешь? Сам себя до такой жизни довел! А мы теперь тут должны твою задницу подмывать, — ворчит она, но дело свое делает, снимая с него полосатую дырявую кофту. — Алиса, бери бритву и иди сюда.

Я тяжело сглатываю и смотрю на подготовленный инвентарь. Я надеюсь, брить нужно бороду?

Но моя надежда превращается в пыль быстрее, чем я успеваю зацепиться за нее. Брить нужно не бороду, а пах. Его готовят к полостной операции.