Жестокая любовь мажора

Демина Маша

Глава 10

На свой страх и риск мы с помощью Роминой мамы проворачиваем свою аферу и забираем мальчишку из больницы под предлогом, что он мой двоюродный брат.

И, судя по тому, как легко нам это удалось, дежурный врач тоже не особо хотел себе ночью геморроя с полицией и родителями.

— Ну что? Куда едем?

Рома смотрит на меня, а потом мы вместе оборачиваемся назад, выжидающе глядя на Демида.

Перелома, слава Богу, у него не оказалось, но частичный разрыв связок не облегчает ситуации.

Сейчас его рука зафиксирована бандажом, а боль притуплена обезболивающими препаратами. Еще не раз помучается бедолага, пока будет восстанавливаться.

Парнишка смотрит на нас с измученным выражением лица. Кажется, вот-вот голова завалится набок и он заснет.

— Мне нужно в лагерь вернуться, — бормочет он. — Вы ведь прикроете меня?

— Я поговорю с твоим тренером, но обещать ничего не могу. Сам понимаешь, что ты, мягко говоря, накосячил.

Он опускает взгляд.

— Понимаю.

Я протягиваю руку и треплю его за коленку.

— Ладно. Не кисни. Самое сложное позади.

Кивает, все так же не глядя на нас.

— Лагерь-то как называется? — встревает Рома.

— «Спортландия».

Возвращаюсь на место и перевожу взгляд на Рому, который уже вбивает название лагеря, и навигатор сразу выстраивает маршрут. Почти сорок минут езды. Пять утра. Супер.

— Ром, я заплачу тебе с зарплаты, хорошо?

— Ерунды не говори.

Он бросает на меня насмешливый взгляд и, покачав головой, трогается с места.

— Мне просто неудобно, что я выдернула тебя посреди ночи. Да и дорога не близкая. Но ты же знаешь, мне не к кому было обратиться… Тем более без помощи твоей мамы ничего бы не вышло. Ее я тоже отблагодарю… после зарплаты.

— Перестань, — он выруливает с территории больницы. — Благодарить должны тебя. Его родители. За то что попалась такая сердобольная, как ты, сберегла их нервы и избавила от проблем с полицией.

Натягиваю рукава вязаной кофты, которую я накинула наспех прямо поверх формы.

— Осуждаешь, да?

— Нет. Просто не совсем понимаю, зачем тебе это.

Бросаю взгляд в зеркало заднего вида: Демид, прислонив голову к окну, кажется, заснул.

— Жалко его стало.

— Жалко у пчелки, Алис. А ты ерундой занимаешься.

Меня немного обижает тон Ромы. В горле скапливается тяжесть горечи. Отворачиваюсь к окну.

— Кому ерунда, а кому помощь и шанс все исправить, — тихо произношу я. — Ошибаться — это нормально, Ром. Как и помогать тем, кто ошибся. Он был напуган и сожалел о своем поступке. Ты мог отказать мне, если моя просьба помочь показалась тебе ерундой.

На короткое мгновение повисает молчание.

— Не мог, — сухо подытоживает Корнеев. — И ты прекрасно знаешь об этом, Алис.

Сжимаю челюсти, прекрасно понимая, к чему он клонит. Ну классно. Ко всем моим тараканам добавляется еще чувство вины за то, что я использую парня, которому нравлюсь и который из-за этого не может мне в чем-то отказать.

— Ром… я попросила тебя как друга. Без

какого-либо умысла.

Исподтишка смотрю на него. Его челюсти напряжены, а взгляд намертво прикован к дороге.

— А я помог тебе как девушке, которая мне нравится. И очень давно.

У меня аж в груди все спирает. Ну вот зачем он по новой и прямо в лоб? Он у меня уже болит, как и сердце, от отказов, которые я каждый раз даю этому парню.

Ерзаю на сиденье. Поправляю волосы, но с ответом так и не нахожусь.

Нет, все. Нужно действительно завязывать просить его о помощи. Ничего хорошего в итоге не выйдет. Только больно ему сделаю, да и себе тоже. Обижать Рому совсем не хочется. Мне он нравится, правда нравится, но как друг. Не более.

Остаток дороги мы проводим в тишине. Если его не смущает паренек на заднем сиденье, боюсь, в обратную сторону откровений от Ромы может быть еще больше. Видимо, тот вечер у Лены дома опять что-то переклинил у него в мозгу. Но я лишь была вежлива, только и всего. Но мою вежливость в очередной раз восприняли как-то по-своему.

Машина сворачивает на грунтовую дорогу, и я немного оживляюсь.

На горизонте через ветви деревьев пробиваются первые лучи рассвета. Щурюсь. Машина у Ромы с низкой посадкой. Он старается ехать аккуратно, но все равно изредка цепляет днищем ямы. А я каждый раз закусываю до боли губу.

Знаю ведь, как парни бережно относятся к своим машинам. А такие, как Рома, даже чересчур. Он готов все свое свободное время проводить с ней в гараже. Правда не только по любви, но и в силу ее возраста.

— Там, видимо, кое-кого уже ожидают, — Рома вырывает меня из мыслей, и я прослеживаю за направлением его взгляда.

Перед забором стоят две машины, а рядом собрались люди. Но когда я замечаю среди них знакомую высокую фигуру татуированного парня, мое бестолковое сердце болезненно сжимается.

— Что насчет тебя? Как твоя жизнь?

— Ничего особенного. Перевелся в спортивный вуз, попал сразу на третий курс, сейчас прохожу практику тренером в спортивной школе.

Господи… какая же я идиотка.

— Вот черт… — раздается встревоженный голос Демида. — Меня, кажется, спалили.

Я открываю рот… закрываю. Поворачиваюсь назад.

— А-а… как ты говоришь, твоего тренера зовут? — я натягиваю пластмассовую улыбку в надежде не услышать его имени.

Демид нахохливается.

— Я не говорил. Его зовут Илай Дамирович.

Сердце в груди переворачивается. Бах-бах.

— А фамилия Багиров, да? — почти шепотом произношу я.

— Ну да. — Лицо Демида меняется, будто он сложил два и два. — А что? Знаешь его, да?

Тяжело сглатываю и чувствую, как уголки моих губ нервно дергаются.

Я бросаю взгляд на нахмуренного Рому, а потом снова смотрю прямо перед собой.

Наша машина останавливается, и теперь я уже и сама прекрасно вижу, что это он.