Жестокая любовь мажора

Демина Маша

За два шага дохожу до них и за шкирку оттаскиваю Алмазова, который в этот самый момент замахивается кулаком и бьет Соколова в нос. Блядь!

Отталкиваю Алмазова в сторону и подаю руку Соколову, вытирающему бегущую ручьем кровь. Рывком поднимаю его на ноги и обвожу всех столпившихся взглядом.

— Упор лежа приняли! Все! — рычу. — Живо!

Орава кучкуется, что-то ворчит под нос, но выполняет приказ. Раненый тоже, шмыгнув разбитым носом, опускается на четыре точки, но я останавливаю

его.

— Соколов, к медичке иди.

Кивает и, прижав предплечье к носу, плетется прочь с поля боя.

— Вам особое приглашение нужно? — обращаюсь к притихшей троице.

— А мы-то за что? — возмущается Луговой. — Нас же даже здесь не было!

— Упор лежа, — киваю вниз. — Всех касается. А тебя, Алмазов, в первую очередь.

Недовольно смотрит на меня. Терпение испытывает, которого нет.

— Ты за драки наказание помнишь?

— Он заслужил, — цедит сквозь зубы, но все-таки становится в планку.

— Это не тебе решать. Лучше подумай над своей дисциплиной, такими темпами ты получишь дисквалификацию, и родители уже не спасут. Алмазов, — строго чеканю, тот смотрит в землю и пыхтит. — Пять минут планки, а за ней без отдыха сто отжиманий. И на выездные спарринги на следующей неделе ты не едешь. — Перевожу взгляд на остальных пацанов, послушно стоящих в стойке. — Отдыхайте. Затем каждому три подхода по тридцать отжиманий, чтобы неповадно было смотреть, как бьют слабого. Что я говорил по этому поводу?

— Часть команды — часть корабля, — ворчит Соболев, и за ним проносится волна сдавленных смешков.

Мои губы тоже дергаются в ухмылке. Это мы по вечерам устраиваем киносеансы. После просмотра знаменитой пиратской саги, пацаны взяли эту фразу как лозунг. И я согласен с ними, ведь в каждом деле настрой команды, сплоченность и интерес приведут любой «корабль» к успеху. Но я спросил не об этом.

— Это фраза Дейви Джонса. А я что говорил?

Луговой поднимает голову. Отряхивает колени от травы. Щурится.

— Биться с тем, кто не в вашей весовой категории, — это слабость.

— Верно. Из-за чего началась драка?

Тишина.

— Мне вернуть всех в планку?

Платонов, видимо, прикидывает цену молчания и, пыхтя, поднимается на ноги.

— Соколов поцеловал Машку, а она нравится Алмазову.

Девочки… Где девочки, там и проблемы. Они в соседнем корпусе, но пиздеца от этого не меньше. Уже не одного за шкирку ночью с забора снимал. Не положено. Им на спорте нужно концентрироваться, а не на юбках.

Хотя по-человечески или даже по-пацански я их прекрасно понимаю. Сам к одной сейчас бы хоть в окно сиганул, да только в моем случае это на грани фантастики.

Прочищаю горло. Киваю.

— Ясно.

Что еще добавить?

Я бы и сам в нос вломил, если бы на моих глазах такое произошло, но вслух этого не говорю. И мужской солидарности не позволяю смягчить наказание.

Вместо этого сам принимаю упор лежа.

— Илай Дамирович, вы чего?!

— Дисциплина одинакова для всех.

Это все что я произношу, прежде чем начать отжиматься. Пусть поразмышляют, почему я разделяю с ними их наказание.

Не опоздал бы — и драки бы не было. А кто, как не тренер, должен показывать пример? На одних наказаниях в воспитании далеко не уедешь.

После отжимания уходим на пробежку по лесополосе. Там рядом есть небольшое озеро. Пекло начинается еще до обеда, поэтому я разрешаю парням искупаться.

Вернувшись в лагерь, переодеваемся в форму и идем в зал на спарринги. Но вместо того, чтобы присоединиться к тренировке, я раздаю указания, а сам выхожу на крыльцо.

Настрой никакой. Мысли снова кружат в голове об одном. Точнее об одной.

Качаю головой и сажусь на разгоряченные от солнца ступени. Достаю из кармана телефон и бездумно кручу его в руке.

— Филонишь, мастер Йода?

Поднимаю взгляд и вижу приближающегося Смайла. Скрыть удивление не выходит.

Встаю и жму по-братски руку.

Как всегда, улыбка во все тридцать два, один из них, правда, уже вставной, в том году шайба его поцеловала на тренировке. Минус зуб и два сколотых. Но сейчас и следа не осталось.

— Какие люди! — Крепче сжимаю руку. Улыбаюсь. — Ты как здесь оказался? Какими судьбами?

— А ты не рад?

Хлопает меня по плечу. Вскидывает брови.

— Ну ты пиздец скала! Покрасить зеленым — и «Марвел» пригласит тебя на приквел вместо Халка!

— Это тебе не клюшками махать, — смеюсь и отвечаю дружественным похлопыванием по плечу. — Серьезно, ты как здесь?

— Пошел ты, — Смайл скалится, встряхивает копной волос и подпирает плечом водосточную трубу. — На выходных товарищеский матч на домашней арене противника. От бати узнал, что ты здесь. Решил увидеть старого друга. Как ты?

***

— Выпить чего хочешь?

Толкаю дверь в свой кабинет. Пацанов распустил на отдых. Хватит с них пока. К тому же не каждый день ко мне заглядывают друзья.

— Чего я хочу, боюсь, у тебя нет.

Смайл проходит следом.

Убирает руки в карманы джинсов и скучающе обводит взглядом скудный интерьер.

Стеллаж. Комод. Рабочая зона у окна, состоящая из стола и стула, и диван посередине с небольшим журнальным столиком.

— Ну твоим вкусам сложно угодить, — фыркаю и заваливаюсь на диван. Разминаю шею. — Кофе и вода — все, что у меня есть.