Жестокая любовь мажора
Шрифт:
Медленно вдыхаю и выдыхаю, потом смотрю на Илая и непонимающе свожу брови.
— А ты… не будешь?
Багиров качает головой, подпирая плечом кирпичную стену.
— Я не пью алкоголь.
Ого.
— Вообще? Все-таки день рождения как никак.
— Вообще. После того случая. Он отвратил меня от алкоголя.
Я поджимаю губы и киваю, немного находясь в шоке.
— А у меня не было безработного времени, — возвращаюсь зачем-то к предыдущей теме. — Так что, я бы сказала, сейчас моя жизнь мне нравится больше.
Илай вскидывает брови, проводит пальцами по губам.
—
Я делаю еще один глоток прохладного шампанского и чувствую, как немного расслабляюсь.
— Ну не без этого. Устаю, но больше от своего ритма жизни, а не от ребенка. — Молча переглядываемся. Вот мы и коснулись вопроса, к которому я как-то и не планировала подводить сейчас. Но что уж теперь. — В материнстве есть свои прелести, знаешь ли. Этот маленький человечек отдает тебе всю свою любовь, и какой бы тяжелой ни была моя смена, когда я возвращаюсь домой… — пожимаю плечами, задумчиво опуская взгляд в бокал, — я будто перерождаюсь. — Поднимаю взгляд. — Понимаешь?
После короткой паузы, Багиров произносит серьезно:
— Если честно, не очень. Но я бы хотел понять.
Глава 26
Багиров поднимает руку, проводит себе по волосам, по лицу и прячет ее в карман. Я тоже не блещу умом в переговорах, поэтому молча кусаю изнутри щеку. Это он типа намекнул, что хочет прочувствовать все отцовские прелести? Или что?
— Давай только сегодня спокойно поговорим, ладно? — начинает он, будто боится моего молчания. — Я понимаю, что у нас все складывается непросто, но… — нервно царапает нижнюю губу зубами. — Но я бы хотел прийти к чему-нибудь. Я знаю, что не подаю надежд в твоих глазах, но, может быть, я стал бы… неплохим… отцом? — на его лице сейчас такое выражение, что мне самой становится страшно. — Я, правда… черт знает, как это все устроено, и врать не буду… мне пока сложно до конца все осознать и принять, но я мог бы… я хотел бы, чтобы мы оба дали друг другу шанс.
Вау… Это было… впечатляюще. Настолько, что у меня начинаются признаки тахикардии. Я поглядываю на бокал, но, боюсь, если сделаю очередной глоток, возможность говорить членораздельно меня покинет окончательно.
Глубокий вдох распирает грудную клетку.
— Ну… — выдыхаю, чувствуя легкое головокружение, — мы можем попробовать начать с малого.
Илай внимательно смотрит на меня, ожидая продолжения, которое я толком-то и сформулировать не могу.
— Эм-м… — я прячусь за бокалом, все-таки делая еще один глоток. Последний! Потом ставлю шампанское на импровизированный стол и начинаю расхаживать взад-вперед, взволнованно потирая руки о бедра. Смотря то на небо, то себе под ноги.
Что я могу предложить, чтобы не выглядеть идиоткой? Хотя, уверена, уже так выгляжу. Жесть какая-то. Почему мне так сложно с ним разговаривать? Не должно ли быть наоборот?
Я останавливаюсь, задохнувшись волнением. Сдаюсь и поворачиваюсь к Багирову, которому, кажется, стало легче, когда он увидел, что мое состояние куда неуравновешеннее его.
— Дыши, — напоминает он мне, и я делаю шумный вдох. — Может быть, мы могли бы куда-нибудь сходить…
И вот какого черта ему это так легко дается? А самое главное, что его вопрос-предложение, куда лучше, чем то, что вертелось у меня на языке. Ведь первое, что я хотела ему предложить, — это сделать тест ДНК, чтобы у него не было этих ненавистных сомнений.
Я несколько раз киваю, испытывая скрытую благодарность.
— Да. Сходить куда-нибудь. Это было бы… здорово.
— Отлично, — он тоже кивает, как бы подытоживая нашу договоренность.
— Отлично, — тихо повторяю я, чувствуя, как прямо сейчас что-то между нами меняется. Мы решили один вопрос, но кое-кто не намерен на этом останавливаться.
Илай делает шаг ко мне, но его руки остаются в карманах.
— Я хотел бы попросить у тебя кое-что еще.
Я недоверчиво сощуриваюсь.
— Что?
Илай делает еще один шаг ко мне, заставляя жар под кожей усилиться.
— Потанцуй со мной.
Ох… Я облизываю нижнюю губу, ощущая, как во рту снова стало сухо.
Я не уверена, что сегодня выдержу новую провокацию его близостью. Хотя выпитое шампанское немного прибавляет мне храбрости. А может быть, глупости…
Я киваю в сторону дискотеки, откуда доносится попса.
— Думаю, та музыка нам не подходит. — Илай достает из кармана телефон, тыкает несколько раз в экран, после чего из динамиков раздается медленная мелодия. Он кладет смартфон на выступ в стене, поднимает на меня приглашающий взгляд и протягивает раскрытую ладонь. — У нас тут своя атмосфера.
Я вкладываю свою ладонь в его руку, а другой он прижимает меня к себе и увлекает в танец. Он проводит по моей спине, и следом за его прикосновением пробегает приятная дрожь.
Я поджимаю пальцы в кедах. Сердцебиение учащается. И выпитый алкоголь внезапно бьет маленькими пузырьками в голову. Зажмуриваюсь. Вот же черт…
— Все нормально? — Илай замедляется, а я не могу сдержаться и начинаю хихикать.
— Мне больше не наливать.
А когда открываю глаза и поднимаю взгляд, то мой немножко нервный смех тут же стихает.
Его глаза сейчас такие темные, что напоминают ночное небо. Без света звезд и луны. Они грозят поглотить меня. Утянуть в черную бездну.
— Твой смех, — Илай тяжело дышит. — Хочу услышать его еще раз.
Я наполовину икаю, наполовину давлюсь смешком. Опускаю взгляд на уровень его вздымающийся груди, чтобы спрятать глупую улыбку.
— Прекрати меня смущать, — сжимаю губы, но щеки болят от желания улыбнуться до ушей.
Покачиваясь из стороны в сторону, Илай наклоняется, чтобы протанцевать на моем плече горячим дыханием.
— Я еще даже не начинал.
Я кладу одну руку ему на грудь, а другую — на плечо, одновременно с тем, как Илай располагает свои ладони на моей спине: одну — чуть выше, другую — ниже.
Мое дыхание учащается от тесного соприкосновения наших тел и тепла, разгорающегося между нами. Оно пульсирует в животе, в груди, в горле и под кожей.
Багиров испускает сдавленный смешок, который щекочет мне висок.
— Я даже не знаю: подарок это или наказание.
Его рука гладит мою спину, пока я бессознательно комкаю его футболку.