Жестокая любовь мажора
Шрифт:
— Почему наказание? — шепчу тихо-тихо.
— Потому что хочу поцеловать тебя. И не знаю, как это сделать. Я ведь обещал, — он ласкает мой слух соблазнительно-хрипловатым голосом, позволяя себе маленькую вольность, и проводит носом по моим волосам. — Ты заставляешь меня нарушать свои обещания, Ведьма, — выдыхает он так надломлено, что у меня перехватывает дыхание и внизу живота все сводит.
Я запрокидываю голову, прекрасно понимая, что бросаюсь в бушующее пламя, но остановиться уже не могу.
Я сама переступаю
Илай обхватывает мое лицо ладонью, кладет большой палец под нижнюю губу.
Прерывисто выдыхаю от нового прилива мурашек.
Мое сердце замирает за секунду до того, как я вот-вот позволю Илаю украсть поцелуй с моих губ… Но мелодия входящего звонка, играющая из сумочки, разрушает магию, наэлектризовавшую воздух вокруг нас.
Момент волшебства распадается подобно пеплу, и я отстраняюсь от Илая первой.
Часто хватая ртом воздух, я достаю телефон. Голова идет кругом, и я делаю медленный вдох и медленный выдох. Тяжело сглатываю, отхожу в сторону и отвечаю, даже не глядя на абонента.
— Да? — перевожу дыхание и поправляю волосы, бросая взгляд на Илая, который проводит ладонью по губам, затем взъерошивает волосы, выглядя крайне измученным. Будто он секунду назад был на грани. Я тоже там была, и сейчас внизу живота чувствую лишь тупую боль.
Плач на другом конце провода возвращает меня ударом в реальность.
— Алис? — Лена громче зовет меня. — Ты, вообще, слушаешь?
— Ой, прости… Я… — мотаю головой. — Что случилось?
— В общем, уж извиняй, но я бессильна. Он уже час надрывается…
Я распахиваю глаза, буквально вырываясь из опьяненного рассудка.
— Час?! — набираю полные легкие воздуха и зачесываю волосы назад. — Почему не позвонила сразу?
— Потому что обычно у меня получается справляться с выступлениями Царевича. Да и отвлекать не хотела.
— С ума сошла?! Надо было сразу звонить. У него после таких истерик хрен собьешь температуру.
Протяжный вздох Лены.
— Ну хотела как лучше, а получилось как всегда.
Кирюша громко закашливается, и Лена пытается его успокоить.
— Прости… — я прижимаю пальцы ко лбу. — Ты не виновата, мне не стоило… — поджимаю губы, слушая, как надрывается мой малыш. — Ладно, все, я выезжаю. Умой его лицо холодной водой и дай посмотреть в окошко.
Сбрасываю вызов и поворачиваюсь к Багирову. Уверена, на мне сейчас лица нет, но, кажется, он взволнован не меньше.
— Я отвезу тебя.
Глава 27
Мы подъезжаем к дому ее ненормальной подружки.
Алиса, вся на взводе, нервными движениями отцепляет ремень и выскакивает из машины.
Пока мы ехали, она еще трижды звонила Лене, и я слышал, как из телефона раздается надрывный плач.
После каждого разговора Алиса все больше и больше уходила в себя.
От атмосферы нашего приятного
И я ни в коем случае не ищу виноватых, потому что сам имею опыт работы с детьми и знаю, как это порой бывает непросто вне зависимости от возраста.
Я выхожу следом за Алисой и ловлю ее за руку.
Она хватает ртом воздух.
— Прости, — Ведьма вся дрожит, — спасибо за вечер и за то, что подвез.
Снова срывается с места, чтобы убежать, но я опять придерживаю ее за локоть.
— Помощь нужна?
Она тут же порывается отказаться, но что-то меняется в ее тревожном взгляде. Алиса несколько раз кивает и переводит дыхание.
— Вообще-то… Нужна. Коляску спустишь?
Я, блядь, все для тебя сделаю.
Дуреха.
Все понять этого не может.
Мы быстро поднимаемся на квартиру психички, и Алиса распахнув дверь, врывается туда, как порыв ветра, а отдачей служит ор, натуральный, мать его, ор ребенка.
Я слышу девчачьи голоса, но ни хера не разбираю из-за плача мелкого.
Почесав затылок, захожу в маленький коридор, где мне даже развернуться тесно.
Из прохода вылетает рыжая и чертыхается при виде меня.
— Мать честная, ты и пантеру с собой притащила!
Я вскидываю бровь, оценивая ее прикидон а-ля «вырви глаз»: пижама кислотно-оранжевого цвета с принтом Эдварда Каллена. Что за пиздец? Откуда я вообще знаю, кто это? Взгляд падает на ее ярко-розовые ногти на ногах с нарисованными единорогами на больших пальцах. В сочетании с сумасшедшими хвостиками на башке — просто редкостная дичь.
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не заржать в голос. Заметив это, она недовольно фыркает и отпихивает меня локтем, чтобы вывести коляску и положить в нее пакет с вещами.
— Ну что, папаша, — она сдувает непослушные волосы с лица и в итоге приглаживает их руками. — Вперед, твоя очередь устраивать танцы с бубнами вокруг Царевича.
— А я смотрю, ты любительница давать прозвища?
— Ага. Могу перечислить все твои, хочешь?
— Пожалуй, я воздержусь.
В этот момент в коридоре появляется Алиса, с раскрасневшимися щеками и с сыном, который ухватил ее за шею. Уже не плачет. Только дергается каждый раз, когда всхлипывает от остаточной истерики.
Она поворачивается, чтобы поцеловать подругу, а я цепляюсь взглядом за зареванное лицо пацаненка. Это вторая наша встреча, и он снова в слезах.
Заметив мой взгляд, он канючит и прячет лицо на плече Алисы.
— Позвони, как доберетесь, — говорит недоразумение в пижаме с Эдвардом Калленом и жестом сообщает мне: «Я за тобой слежу».
Покачав головой, даже не считаю нужным ответить ей что-то. Беру коляску и выношу в парадную.
Алиса выходит следом. Собирается взять пакет, но она уже ребенка-то еле держит, поэтому перехватываю коляску поудобней и киваю на лестницу.