Жестокая любовь мажора
Шрифт:
Паника по новой поднимает уродливую голову, перекрывает мне воздух. Я еще никогда не испытывал ничего подобного. И это пиздец как дезориентирует. Мысль о том, что я мог не успеть, разрывает мое сердце на части.
Я двигаюсь на автопилоте, перед глазами все размывается, но я не останавливаюсь, надеясь на то, что скорая уже рядом.
Я прикрываю Алису от веток, и они хлещут меня по лицу, время будто остановилось, будто нарочно пытается замедлить, а мне чертовски нужно успеть! Мышцы пульсируют и болят от каждого движения. Но к черту!
Я шумно выдыхаю, когда
Смайл встречается со мной взглядом, сын у него на руках уже успокоился. А потом Глеб опускает глаза на Алису и его лицо словно замерзает. Не знаю наверняка, что у него в башке, но какого хуя он мысленно уже как будто хоронит ее?!
— Ей нужно в больницу, — едва ли не рычу, иррационально разозлившись на друга. — И не смотри на нее как на мертвеца, блядь, ради бога!
— Окей, чувак, — Смайл хмурится, поворачиваясь так, чтобы Кирилл не мог увидеть свою бедную мать, и недоуменно выгибает бровь: — Вообще-то я ожидал услышать спасибо.
Но я лишь одариваю его взглядом, который, надеюсь, дает понять, что я на грани, прежде чем переключаю внимание на фельдшеров, которые вытаскивают носилки, чтобы я положил на них Алису.
Но я сам заношу ее на руках в машину и аккуратно кладу на кушетку. Провожу пальцами по холодной щеке и сжимаю их в кулак. С ней все будет в порядке.
— Нужно снять мокрую одежду, — женский голос врывается в мои мысли, и я поворачиваю голову. — Вот, потом укройте ее.
Она протягивает мне плед и простынь. Я, не теряя ни секунды, раздеваю мою Ведьму, а затем накрываю чистой простыней и поверх нее — одеялом.
— Дайте мне минуту, я поеду с ней, — грубовато произношу и, не дожидаясь ответа, выпрыгиваю из скорой и подхожу к Смайлу.
Облизываю пересохшие губы и провожу ладонью по лицу.
— Прости, не хотел срываться, — стискиваю челюсти, — он топил ее…
Прикрываю глаза и отхожу в сторону, давая себе еще немного времени, перед тем как повернуться и забрать сына у друга.
— Все нормально, Багира. Я просто сам в аху… — он высвистывает остаток слова, бросая взгляд на ребенка, а потом снова на меня: — Откуда мне знать… Ладно, проехали, — он не договаривает, видимо, прочитав на моем лице угрозу, которую я не контролирую. И, наверное, поэтому, мой сын начинает плакать у меня на руках и снова тянуться к Смайлу, который строит ему рожицу, выглядя полным идиотом. Зато Кирилл оценивает — и вот его плач сменяется смехом.
Стряхнув со своего лица маску клоуна, Смайл становится серьезным и бросает на меня предостерегающий взгляд.
— Чувак, тебе надо остыть. С твоим сыном все в порядке. Езжай с Алисой. Я дождусь полицаев. А где, кстати, этот долбоеб?
— На озере.
С этими сухими словами я оставляю ему ключи, чтобы он перегнал мою машину, как все закончит, а сам забираюсь в скорую помощь.
Кирилл опять начинает плакать, когда физиономия Смайла пропадает из вида и громко хлопает дверь — звук, от которого мелкий пугается и вздрагивает. Фельдшер бросает на меня взгляд и с пониманием улыбается, а я прижимаю сына к себе, поглаживаю
По дороге до больницы я нахожу контакт сумасшедшей подружки Алисы и пишу, чтобы она собрала кое-какие вещи, и для мелкого тоже. Прежде чем получаю ответ на свою просьбу, она заваливает меня тонной истеричных сообщений.
Заблокировав экран мобильного, ударяюсь затылком о стену и смотрю на бледную мою девочку, которой уже поставили капельницу, а затем на уснувшего Кирилла. И только потом прикрываю глаза.
Нащупав руку Алисы, сжимаю ее и заставляю себя поверить в лучшее.
Она будет в порядке.
Черт возьми, я даже не рассматриваю других вариантов.
Ведьма, блядь, не оставит меня.
Глава 53
После того как Алису передали в руки к специалистам, Смайл привез мне сухую одежду и новости о том, что ублюдка, которого я избил на пляже, поймали по горячим следам.
Он пытался скрыться на машине, но уебка задержали до того, как ему удалось это сделать.
Теперь ему светит как минимум пожизненное в тюрьме строгого режима, а я предпочел бы вернуть смертную казнь, но главное, что теперь до Алисы ему не добраться.
Переодевшись, я набрал Расула Магомедовича и, объяснив ситуацию, попросил на мое место временную замену и отгул на неделю за свой счет. Пацанам моим тоже все как есть изложил в чате, чтобы не было никаких протестов и обид из-за моего отсутствия.
И теперь все, на что я способен, — мерить коридор больницы широкими шагами, чувствуя, как с каждой минутой ожидания легкие все сильнее начинают гореть от переизбытка в них едкого запаха медикаментов.
Черт. Вот это состояние беспомощности… оно просто уничтожает меня. Изнутри. Душит уродливой скользкой змей.
Потому что от меня больше ничего не зависит.
Я сделал все, что мог. И если этого окажется недостаточно для ее спасения, я собственноручно прибью себя.
Твою мать. Тяжелый звук вибрирует у меня в горле, и я сжимаю его пальцами.
Нужно успокоиться и взять себя в руки. Когда Алиса проснется, я не хочу, чтобы она видела меня таким.
Устало упираюсь ладонями в прохладную стену и прижимаюсь к ней лбом, проглатывая тяжелый стон.
Выравниваю дыхание, пока оно не становится медленным и глубоким.
Но вопреки своему сломленному состоянию, я все равно пытаюсь собраться с мыслями и думать только о хорошем.
Как минимум, меня должен держать на плаву тот факт, что с Кириллом все в порядке и он не пострадал — его уже осмотрел врач, и сейчас Смайл гуляет с ним этажом ниже, потому что я… не в себе. И не буду, пока не услышу голос Алисы и не увижу ее голубые глаза.
Отталкиваюсь от стены, убираю руки в карманы спортивок и, сжав кулаки, запрокидываю голову.
Она еще не очнулась, но у нее есть пульс и дыхание, это главное, а что Алиса долго спит и не просыпается, так медсестра успокоила меня: такое возможно от переутомления, стресса и истощения организма.