Жестокая любовь мажора

Демина Маша

Я перепрыгиваю торчащие корни, не всегда успешно уворачиваясь от раздражающих колючих ветвей, но это ни на секунду не замедляет мою скорость.

Сжимающиеся легкие и сердце работают на пределе, и чем ближе я к источнику шума борьбы, тем ярче горит в груди. Но потом мои внутренности и вовсе будто прожигает кислотой.

Высокий худой ублюдок хватает Алису за волосы и с силой погружает ее голову под воду, обрывая вопль и не обращая внимания на слабые попытки сопротивления.

На чертову секунду мир замирает… но

глухой звук, вырвавшийся из-под воды, сотрясает меня изнутри, и я в считанные секунды слетаю с песчаного обрыва вниз, собираясь уничтожить этого больного уебка.

Животный рев вырывается из самого нутра, и я сбиваю ублюдка с ног.

На секунду я дезориентирован.

Шок пытается парализовать меня, но выплеск адреналина ставит мозги на место. Жажда завершить начатое, раздавить руками череп этого урода, уничтожить, отступает.

Алиса.

Если я сейчас не остановлюсь, она утонет.

Я разворачиваюсь к воде, но в следующее мгновение едва уклоняюсь от ножа, которым отец Алисы целит мне в шею. Второго удара нанести у него не выходит, потому что я бью кулаком ему в челюсть.

Он падает прямо в воду, теряя нож, испуганно вскидывает голову и пятится. А потом, взвыв, потрясает окровавленной рукой, напоровшись на что-то в песке.

На хуй.

Я рывком хватаю ублюдка за ворот куртки и несколько раз вбиваю кулак ему в нос, хищно скалясь от хруста хрящей под моими костяшками.

Кровь стремительно заливает его лицо, фонтанируя из носа, и я отшвыриваю уебка.

А когда он пытается подняться, вырубаю его с ноги.

— Алиса!

Нет, нет, нет…

Прямо на моих глазах она начинает уходить под воду.

Нет, блядь!

Я хватаю ее и переворачиваю, ощущая, как все внутри меня скручивается с немыслимой силой.

— Алиса… — судорожно убираю с дорогого лица прилипшие волосы, и ее голова безжизненно заваливается на бок. — Нет, нет, детка… Посмотри на меня.

Черт… черт…

Я выношу ее из воды, осторожно опускаю на землю.

Это будто другая Алиса, не моя, ее милое нежное лицо неестественно бледного цвета, кожа в чудовищных кровоподтеках. Мое сердце едва не вырывается из груди. Убью его на хуй. Ну же… Девочка моя… Дыши…

Меня опутывает страх: колошматит так, будто я вылез из Северного ледовитого океана, а не из летнего озера. Конечности буквально скованы, но каким-то чудом я заставляю себя действовать, когда понимаю, что она не дышит.

— Черта с два, Ведьма. Я больше не потеряю тебя, — пыхчу и кладу ладони ей на грудь. — Один, два, три, четыре… — начинаю ритмично надавливать, отсчитывая три раза по десять, после чего зажимаю ей нос и вдуваю в рот свое дыхание.

— Давай же, детка, — шепчу сдавленно и снова вдыхаю в нее воздух. — Открой глаза.

Я снова ритмично давлю на грудь и наконец замечаю, что ее веки начинают подрагивать. Мое сердце взрывается от облегчения: Алиса

резко выгибается дугой — и вода начинает покидать ее легкие. Я тут же поворачиваю ее на бок, чтобы было проще откашляться.

Вода выходит толчками, пока Алиса пытается втянуть в себя воздух. Она содрогается, ерзая по песку.

— Алиса…

Она открывает свои голубые глаза, рассеянно бегает ими по моему лицу, а потом веки снова опускаются. Лицо искажается от боли, каждый вдох дается мучительно, и я кладу ладонь ей на щеку, поглаживая и успокаивая. И тогда я чувствую…. чувствую, как она откликается на мое прикосновение.

— Алиса… Алиса, посмотри на меня, — мягко прошу и склоняюсь над ее лицом. Мне и самому тяжело дышать. Меня накрывает ужасом, и я ненадолго зажмуриваюсь, боясь, что она вернется обратно в холод и темноту. — Не смей, черт возьми, слышишь, не смей оставлять меня, Ведьма.

Она снова с усилием разлепляет веки, а когда ее взгляд немного проясняется и становится осознанным, ее глаза тут же затапливает мутной влажной пеленой.

Я шумно выдыхаю и прижимаюсь к ее лбу своим, стискивая лицо в ладонях.

— Черт… ты так меня напугала…

С трудом сглатываю, и кадык болезненно дергается. Наши дыхания смешиваются. Мое — глубокое и Алисы — частое, поверхностное. Я глажу ее по голове, успокаиваю, а она пытается что-то мне сказать, открывает рот, но вместо слов из него вырываются надсадные рыдания.

Я тут же прижимаю ее к себе, но Алиса издает настолько болезненный звук, что я разделяю с ней эту боль, крепче стискивая в своих объятьях. Даю ей свое тепло. Она больше не одна. И больше никто и никогда не причинит ей боли.

— Тише, детка, все хорошо, — крепче обнимаю ее, прижимаясь губами к мокрой макушке. — Теперь все будет хорошо.

Она дрожит, всхлипывает и цепляется за меня, будто боится, что я исчезну, но у нее не хватает сил и руки падают вниз.

— Я тянула время…

Я вижу сломанные ногти, ссадины на ладонях и израненное лицо.

Она боролась.

Конечно, она боролась.

— Как могла тянула, Илай, — это последнее, что срывается с ее губ слабым шепотом, прежде чем она снова обмякает в моих руках.

Черт.

Я тут же поднимаюсь на ноги, перехватывая безвольное тело поудобней.

Она такая легкая и крошечная…

От мысли, что этот ублюдок причинил ей столько боли, я хочу вернуться и уничтожить его. Но я не делаю этого. И не сделаю. Потому что хочу нормальной жизни. С Алисой и сыном. Никакого насилия. Я не вернусь в прошлую версию себя. Хотя сегодня и был на грани, переступив которую, мог все испортить…

Я сделал все, чтобы спасти ее. Ради нее и сына. Но что, если я не успел, что, если время, потраченное на насилие, забрало минуты жизни моей Ведьмы? Иначе почему она потеряла сознание и оставила в моих руках бледную оболочку себя?