Жестокеры
Шрифт:
А пока мы уезжали на берег реки, волнистой линией пересекающей Город Высоких Деревьев. Там росли самые огромные и высокие деревья – вековые. Мы с Димом выбрали среди них «свое дерево». Мы любили сидеть в обнимку, прислонившись спинами к его широкому стволу и слушая, как над нами шелестит листва.
Нам казалось, что только здесь нас никто не находил.
***
Держась за руки, мы шли к «байку».
Я не увидела, как с другой стороны к подъезду подходила мать, которая в тот день возвращалась с работы раньше обычного. Она задержалась под козырьком, обеспокоенно глядя нам вслед. Проводив нас взглядом, «лавочки» окликнули
– Сколько лет твоей дочери?
– Четырнадцать.
– А по виду не скажешь! Кажется, что больше.
Мать промолчала.
– Гляди! – сказали соседки. – Натворят делов!
Со старых деревьев у дома тихо опадали желтые листья, устилая дорожку, по которой мы только что прошли. Мать тревожно смотрела в ту сторону, куда умчалась на мотоцикле ее непослушная, своенравная, упрямая дочь.
Когда я вернулась вечером домой, мать на кухне пила чай. Ее движения были нарочито медленными и спокойными – недобрый знак.
– Видела сегодня твоего… Вот что… Он мне не нравится. Я тебе уже говорила об этом.
Я внутренне напряглась и зажалась – приготовилась к обороне.
– Ты ведь его совсем не знаешь.
Мне было интересно услышать, чем же ей так не угодил мой Дим – самый прекрасный, самый добрый, самый лучший на свете. Но мать ничего не сказала, лишь сделала презрительное ироничное движение уголками губ. Я открыла шкафчик, достала кружку и тоже начала наливать себе чай, стараясь не смотреть на мать. Я услышала ее тяжкий вздох.
– Не стоит влюбляться в красавчиков, дочь. Это самое худшее, что может с тобой случиться.
Я сделала вид, что не слышу ее.
– Еще настрадаешься из-за него.
Оставив на столе кружку с налитым и не выпитым чаем, я ушла в свою комнату и громко захлопнула за собой дверь.
***
В сентябре еще было тепло, и уроки физкультуры проходили во дворе, на школьном стадионе – том самом, с креслом арбитра, на которое я любила забираться, когда была маленькая.
В тот день мы играли в баскетбол. Мои одноклассники с азартом перехватывали друг у друга мяч и с остервенением, всем скопом, носились от одного кольца к другому – так, словно это было жутко интересно и увлекательно. Я – самый неазартный игрок в мире – просто бегала с ними, лишь делая вид, что тоже увлечена процессом. Никогда не любила я эти бессмысленные телодвижения.
Вдруг вдалеке я заметила темную фигурку, которая приближалась к полю. Сердце неприятно екнуло. Я не видела ее несколько лет. Странно, мы ведь ходим в одну школу. Где она пропадала все это время?
ЗАВИСТЬ ЗОВУТ КАТЯ.
Да, это была она. Подросшая, с округлившейся фигурой, с полными ляжками из-под короткой, похожей на теннисную, юбочки, но все с той же дурацкой стрижкой «под горшок» и хмурым недобрым взглядом из-под тяжелой черной челки. Казалось, что выросло только ее тело. Голова и прическа остались прежними, детскими. Еще издали Катя заметила меня и теперь, подойдя к стадиону, стояла и буравила меня своими черными глазами. Я отвернулась, делая вид, что не замечаю ее. Какое-то время Катя стояла, переминаясь с ноги на ногу. Ей, очевидно, хотелось сказать мне что-то гадкое – я видела это по ее лицу. Но слова как будто не шли ей на ум. Она всегда туго и мучительно соображала – еще с детского сада.
– Актриса! – наконец выплюнула Катя.
Ух ты, надо же! Я даже хмыкнула. Этой устаревшей кличкой меня уже год как никто не обзывал. Мне почему-то стало дико смешно – почти до истерики. Делая вид, что Кати здесь нет, я вместе с остальными побежала в другой конец площадки.
– Убегаешь. Боишься меня?
Боковым зрением я видела, как она перемещалась туда-сюда, в зависимости от того, куда переходил мяч, а с ним и галдящая толпа игроков. Но вскоре Кате надоело бегать вдоль края, откуда ей меня было не достать, и она вышла к нам, на середину площадки.
– Актриса! – повторила она настойчивей.
Она преградила мне путь. Я посмотрела в ее черные глаза. А потом опустила взгляд. На ногах у нее были какие-то нелепые белые гольфы – как у первоклассницы.
– Уйди отсюда, ради твоего же блага. Я не хочу с тобой разговаривать.
Я оббежала ее. Но Катя явно не собиралась оставлять меня в покое.
– Ой-ой-ой, не хочет разговаривать! Звездой себя почувствовала?
«Какая же ты глупая и пошлая, Катя! Пошла вон».
Мяч снова перехватили, и все рванулись в противоположный угол, и я вместе со всеми. Катя тоже побежала за нами. Она упрямо преследовала меня – как тогда, в детском саду. Затылком я чувствовала ее дыхание. Внезапно мне показалось, что она наверняка хочет толкнуть меня в спину. Я повернулась к ней вполоборота и старалась держаться так, чтобы не упускать ее из виду. Мои одноклассники стали оборачиваться на странного нового игрока, которого никто не звал. Катя еще что-то выкрикнула. Я не реагировала на ее выпады, только приглядывала за ней краем глаза.
В конце концов, ей надоело бегать туда-сюда. Катя остановилась и заорала:
– Нос задрала? Чем загордилась-то? Тем, что разъезжает на мотике, с красавчиком, как взрослая? Его зовут Дима. Я все про него знаю.
Я остановилась как вкопанная. Она что, сейчас посмела что-то сказать про МОЕГО Дима?
– Ты не заслуживаешь такого красавчика! Я все про тебя знаю!
Руки мои сами по себе сжались в кулаки. Я могла стерпеть все, абсолютно все, что она плела про меня. Но тут она тронула недозволенное – мою любовь и мою тайну. Да еще при всех! Я не могла допустить, чтобы имя МОЕГО Дима произносили таким грязным языком. Я взорвалась мгновенно – как одна из тех петард, которые частенько взрывали в нашем дворе мальчишки. Я не стала по-девчачьи царапать ее или хватать за волосы. К своему собственному удивлению, я подлетела к Кате и с одного удара кулаком уложила ее на землю. Рука тут же заныла от боли.
– Девочки, вы что? С ума сошли?
Катя тоже не ожидала такого удара. От ошеломления она даже не пыталась встать, а лишь приподнялась на локте и злобно на меня посмотрела. Струйка крови текла из ее ноздри. Ее теннисная юбочка задралась, оголив толстые ляжки и белые трусики.
– Это что такое, а?! Ты что, с цепи сорвалась?
Кто-то грубо тронул меня за плечо. Я обернулась. На меня испуганными глазами смотрел наш физрук. Я и сама не понимала, что со мной. Мне хотелось не просто ударить Катю, а прибить ее! Вмазать ее в землю. Я снова рванулась вперед, но меня удержали несколько пар рук. Сквозь растрепавшиеся волосы я кричала этой лежащей у моих ног гадине:
– Ты просила? Ты получила!
Меня оттаскивали в сторону. Кате помогли подняться. Мальчишки испуганно смотрели на ее лицо, с размазанной по нему кровью.
– Тебе надо в медпункт!
Катя отрицательно помотала головой. Отряхнувшись и поправив свою короткую юбочку, она, утирая нос, поплелась прочь.
– За это ты еще поплатишься! – обернувшись, крикнула она напоследок.
***
Дим от души рассмеялся, когда я ему рассказала о том, что подралась в школе.