Жестокие наследники

Вильденштейн Оливия

— Я рада, что ты последовал за мной через портал, какова бы ни была причина, по которой ты это сделал.

Римо поперхнулся. Он передал мне бутылку и ещё немного откашлялся.

Я сделала глоток.

— Мой дедушка был поистине испорченным человеком.

Римо вытер рот рукавом и искоса взглянул на меня. Поскольку он ненавидел моих родителей, он, вероятно, восхищался Лайнусом. В конце концов, Грегор был поклонником тирана — до того, как сменил лагерь в День Тумана, почувствовав перемену ветра, — а Римо и его дед были почти одним и тем же человеком. Нет, это

было неправдой. Грегор никогда бы не смастерил перевязь для моей руки.

Или обнял меня.

— Ну, хотя бы, заключенным здесь никогда не бывает скучно, — сказал он.

— Ха, — мои губы подёрнулись в невесёлой улыбке. — Наверняка это самое креативное исправительное учреждение, в котором я когда-либо была.

Я сделала ещё глоток, затем передала бутылку обратно Римо.

— Ты бывала в других?

— Сук любит аркады виртуальной реальности, и некоторые из игр, в которые мы играем, происходят в тюрьмах.

— Вы двое близки, да?

Я наклонила голову.

— Он и Джия — мои лучшие друзья. Мои единственные друзья. Трудно доверять людям, когда ты не уверена в их намерениях.

Не то, чтобы люди выстраивались в очередь, желая подружиться со мной после того, как Римо пустил слух о моей убийственной крови.

Его пристальный взгляд скользнул по моему лицу.

— Я помню, когда дайла ужалил тебя. Сук ревел, когда я добрался на место.

Я вздрогнула при воспоминании об укусе и о том, как я испугалась, когда почувствовала, как яд течёт по моим венам. Я сказала Джии, что она может взять жемчужные серьги, которые Нима подарила мне после своей поездки на Южное море, а Суку сказала, что он может взять мой складной телевизор — первый в Неверре. Последнее, что я запомнила перед тем, как моё сердце остановилось, было то, что Джия велела мне заткнуться и что она ненавидит жемчуг.

Римо вернул бутылку мне в руки, и я опустошила её.

— Знаешь, что я помню? Каким разочарованным ты выглядел, узнав, что я выжила.

На мгновение воцарилась тишина.

— Разочарованным? Я… я не был разочарованным.

— Значит, сердитым? Раздражённым? — я взглянула на сильные линии его профиля. — Всё в порядке, Римо. Вода под мостом. Воздух под порталом.

— Ты ужасно разбираешься в людях.

— О, правда?

— Да, правда.

Я немного приподнялась.

— Каким же ты тогда был?

— Передай мне вино.

— Бутылка пуста.

Он встал, пересёк комнату и стал выбирать вторую бутылку.

Когда он направился обратно ко мне, я сказала:

— Мы собираемся напиться.

— Таков наш план. По крайней мере, мой план.

— Я согласна с твоим планом.

Я встала, и комната немного закружилась. Я уже была на пути к опьянению.

Я схватила кусочек своего шара и снова соорудила штопор, затем передала его Римо. Как только он выдернул пробку, я швырнула комочек пыли обратно в шар и села на место, ударившись копчиком о стену, потому что неправильно рассчитала расстояние.

Забывшись по пути, я добралась до места

назначения.

Римо поднес бутылку ко рту и отпил. А потом выпил ещё немного. Когда он снова сел рядом со мной, то сказал:

— Напуган и испытывал облегчение.

— Что?

— Что я чувствовал в тот день, когда тебя ужалил дайла.

Моему одурманенному мозгу потребовалась целая минута, чтобы вычислить, в чём он признался.

— Почему?

— Потому что, Амара…

Был ли это румянец, снова покрывший его лицо? Вместо того чтобы поддразнивать его по этому поводу, я подождала, добавит ли он что-нибудь. «Потому что, Амара» это было не очень-то подходящее объяснение.

— Что хорошего в герое без злодея?

Мои глаза расширились, затем я моргнула. А потом я рассмеялась.

— Я твой злодей? — в перерывах между приступами веселья я сказала: — Тот ещё злодей. Боится привидений и совершенно не умеет подниматься по лестнице, — я вытерла уголки глаз и толкнула его локтем здоровой руки. — Никто не стал бы читать эту историю.

И хотя он даже не улыбнулся, его глаза заблестели. Даже его губы, казалось, сияли. Вероятно, это эффект выпитого мной вина, которое сделало его черты такими сияющими. Когда я снова подняла на него глаза, то обнаружила, что он смотрит на меня с тревожной напряжённостью.

Моё дыхание сбилось, рассеивая слишком много кислорода по всему телу. В голове у меня стало легко, в груди тоже. А потом всё во мне стало слишком напряжённым. Я выхватила вино из его рук и выпила.

— Я всё ещё буду злодеем в твоей истории, если мы выберемся отсюда?

— Когда.

Я нахмурилась.

— Когда мы выберемся отсюда. Никаких если. И если ты перестанешь быть злодеем, тогда я перестану быть героем.

— Ты столько раз спасал злодея, что заслужил статус героя на всю жизнь.

— Да? — его голос звучал забавно, одновременно хриплый и слегка пронзительный.

Очевидно, он тоже выпил слишком много вина.

Я положила голову ему на плечо.

— Возможно, ты даже стал героем злодея.

Я не просто так это сказала. Я крепко зажмурилась, жалея, что не могу испепелить эти слова.

— Это говорило вино.

Его плечо дёрнулось, и я подумала, что он отталкивает меня, но затем он обвил руку вокруг моей спины и положил ладонь на мой ноющий бицепс. Должно быть, я поморщилась, потому что он скользнул пальцами по моим ребрам.

— Здесь я надеялся угостить тебя алкоголем, чтобы получить второе бесплатное пип-шоу³; вместо этого зарабатываю статус героя на всю жизнь. Тюрьма — не так уж плохо.

Я улыбнулась, его юмор развеял моё растущее унижение.

— Да ладно, это ужасно, но твоя сокамерница просто потрясающая.

Он усмехнулся, и вибрации в сочетании с его теплом заставили меня ещё немного погрузиться в него.

— Хотя её сложно держать в руках.

Сделав несколько вдохов, я сказала: