ЖЕСТОКИЕ РОМАНТИКИ ПРОТИВ КРОВАВЫХ ГЕГЕМОНОВ. Том 7.
Шрифт:
Ситуация опасно накалялась. Сталин активизировал своих сторонников в армии — Буденного, Ворошилова, Фрунзе и пр. Военному путчу, перевороту на начальной стадии мог противостоять Ф. Дзержинский со своей ГПУ, который провел чистку своей организации от троцкистов, усилил её и 15 ноября 1923 года дал новое название — ОГПУ.
Бронштейн понимал, что Красная армия, несмотря на наличие большого количества его сторонников в командном составе, за ним не пойдет. Более того — применять в условиях жесткого партийного противостояния армию было крайне рискованно — на фоне общего недовольства, озлобления и антиеврейских настроений армия вообще могла выйти из-под контроля и всё накопившееся годами выразить в жестоких масштабных погромах. Тем не менее, Бронштейн решил попытать счастья
«Один из ближайших и ярых сторонников Троцкого В.А. Антонов-Овсеенко 27 декабря 1923 г. направил в ЦК партии письмо, в котором открыто угрожал руководству партии и государства военным переворотом», — отметил в своей книге Н. Кузьмин.
Но «на испуг» не прошло, это был кульминационный провальный момент этого этапа борьбы, и было похоже на отчаянный «грозный» лай трусливой собаки. Перспектива — жить и работать под диктатурой Бронштейна-Троцкого испугала, возмутила даже «нейтральных» и толкнула их сплотиться вокруг Сталина. Последствия этого пугания были для Бронштейна негативны, их мы подробно рассмотрим в следующей главе. Можно отметить, что Бронштейн-Троцкий сильно разочаровал всех, включая исследователей истории, а Сталин, наоборот, удивил зрелой мудростью, быстрым мощным интеллектом, мудрой выдержкой. Говоря спортивным языком, — несмотря на постоянные атаки Троцкого, Сталин постоянно плотно прессинговал своего противника, ловил все его ошибки, их использовал и превращал в свои плюсы, в своё преимущество. Сталин показал себя маститым гроссмейстером, а интеллект напыщенного грозного Бронштейна оказался на уровне перворазрядника.
В это время ведущие европейские страны и США пировали над повергнутой Германией, делили её деньги, имущество, колонии, и сладко наслаждались своей «однополярной» властью, гегемонией над всей планетой; и в этот период никто из руководителей этих стран не знал и не подозревал, что в захваченной, разграбленной, «варварской» и голодной России созрела личность мирового уровня, мощный игрок, которого они через 15 лет высокомерно недооценят, и который через 20 лет сильно изменит политическую карту планеты. — «Хитрость истории», «Мировая мудрость диалектики и баланса», «Игры Богов», «Мудрость Бога», «Способ продления движения-жизни этого Мира».
Понаблюдаем за дальнейшей «эволюцией» Бронштейна по наклонной. Что оставалось делать дальше этому «лузеру»? — На партию надежды никакой, — она в подавляющем большинстве за Сталина. Опереться на пролетариат, на «массы»? — Смешно, его-то точно теперь ни русские «массы», ни остатки русской прогнившей интеллигенции не поддержат, не говоря уже о здоровой, а своих «исконно революционных масс» не хватит для победы, да и после кровавых деяний и перегибов в России «титульные революционеры» сами побаивались «как бы чего не вышло» — фортуна могла от них отвернуться и показать кровавую маску. Что остается делать Бронштейну после последнего ляпсуса — самодискредитации? — В отставку и на пенсию? Троцкий решил продолжить борьбу со Сталиным — в условиях конспирации; в своей книге «Лев Седов: сын, друг, борец» (1938 г.) Бронштейн рассказал — как он для своей борьбы подключил свой последний резерв — семью, старшего сына:
«В 1923 году Лев с головой ушел в оппозиционную деятельность. Он быстро постиг искусство заговорщицкой деятельности, нелегальных собраний и тайного печатания и распространения оппозиционных документов».
Но для этой деятельности Бронштейну были необходимы немалые деньги. Откуда их взять? И Бронштейн решил пойти по проверенному пути Ленина — разыграть «германскую карту», «развести на деньги» германское руководство. На допросе в 1936 году сторонник Троцкого заместитель наркома по иностранным делам, троцкист и агент германской разведки Николай Крестинский рассказал следствию, что Троцкий поручил ему: «...при официальных переговорах, предложить ему, Секту (германский генерал), чтобы он оказывал систематическую денежную субсидию для разворачивания нелегальной троцкистской работы...
Я поставил этот вопрос перед Сектом, назвал сумму 250 тысяч марок золотом.
Народный комиссар внешней торговли СССР А. Розенгольц на суде в 1936 году в ходе «незаконных репрессий» также объяснял: «Моя шпионская деятельность началась ещё в 1923 году, когда по директиве Троцкого я передал ряд секретных данных в рейхсвер Секту и начальнику немецкого генштаба Хассе». Кстати, в 1926 году Розенгольц начал работать ещё и на английскую разведку.
Как мы наблюдали — 1923 год был для Бронштейна-Троцкого очень тяжелым, нервным, полным разочарований и поражений. И неудивительно, что после нервного перенапряжения и сильных расстройств в конце декабря 1923 года Троцкий заболел, лечился в Москве, а затем в январе 1924 года поехал лечиться на Кавказ, «на воды и грязи». Ему необходимо было успокоиться, отвлечься, уединиться, необходимо было многое переосмыслить и поразмышлять над переменчивостью фортуны, которая и в его отсутствие в столице продолжала упорно работать на здорового Сталина и против него. В связи с этим его поражением и лечением вспоминается грустный «гаррик» его соплеменника и сиониста И. Губермана:
Фортуна коварна, капризна
И взбалмошна, как молодежь,
И в анус вонзается клизма,
Когда её вовсе не ждёшь.
Хотя по правде — в обоих случаях фортуна была ни при чем, всё было логично и закономерно в результате ряда успешных действий Сталина.
Следующий год был решающим для обоих, Валерий Шамбаров главу своей книги, посвященную событиям 1924 года, назвал — «Как страна начала освобождаться от нашествия». Мне это название нравится, но следующую главу о событиях в 1924 году назову иначе.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Сталин не мог оставить без ответа последний ход Бронштейна — угрожающую выходку Антонова-Овсеенко. Этим неуклюжим нападением следовало воспользоваться, — это ведь был прекрасный повод поставить своего человека в армии вместо Антонова-Овсеенко и попытаться провести главную атаку — лишить Троцкого его главной силы — убрать его из армии, вернее — отобрать у него Красную армию и полностью его обессилить.
В этой «шахматной» партии исходная позиция была такова: троцкисты атакуют — Антонов-Овсеенко в конце декабря 1923 года объявил о созыве конференции армейских коммунистов, чтобы призвать их выразить недоверие ЦК, и поднять против Сталина армию. А Сталин и сталинисты наносят многозалповый сокрушительный ответный удар проверенным оружием — обвинили его в попытке раскола партии, во фракционности, подняли возмущенный шум — в попытке использовать армию, и в начале января 1924 года своим решение ЦК и сталинское Оргбюро освободило Антонова-Овсеенко с должности — как опасного политического радикала. На 8-й Всесоюзной партконференции, организованной 16-18 января 1924 года, Сталин объяснял её участникам: «Что касается Антонова-Овсеенко, позвольте сообщить вам следующее. Антонов снят с ПУРа по решению Оргбюро ЦК, утвержденному пленумом ЦК. Он снят прежде всего за то, что разослал циркуляр о конференции ячеек военных вузов и воздухофлота. без ведома и согласования с ЦК, хотя Антонов признал, что ПУР работает на правах отдела ЦК».