ЖЕСТОКИЕ РОМАНТИКИ ПРОТИВ КРОВАВЫХ ГЕГЕМОНОВ. Том 7.
Шрифт:
Сталин продолжал использовать свои возможности в кадровых назначениях, увеличивал свою политическую силу, и не только назначал на различные должности своих сторонников или «нейтральных», которые были бы ему благодарны, но стал незаметно разреживать ряды потенциальных сторонников Бронштейна, например, летом 1923 г. не без участия Сталина соратник Троцкого Раковский был отправлен послом в Лондон. Раковскому это льстило, да и по комфортности жизнь в Лондоне отличалась от советской, но в полной мере участвовать в делах внутри СССР, как соратник Троцкого, он уже не мог.
Сталин стал активно пропагандировать альтернативное «мировой революции» направление деятельности — строительство нового государства, стал убеждать, что коммунистическая партия должна «из партии переворота внутри России превратиться в партию строительства, в партию созидания
«Самой крупной ошибкой Сталина является его теория о возможности строительства социализма в одной стране».
В ответ Сталин стал брать себе в союзники авторитет уже молчаливого Ленина — его высказывания ещё в 1915 году, — что в результате неравномерности развития различных стран не исключен вариант строительства социализма вначале в одной стране, Ленин: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной отдельно взятой капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального капиталистического мира».
Тогда, — в 1915 году Троцкий ответил на статью Ленина и фактически согласился с этим утверждением, Троцкий: «Что ни одна страна не должна «дожидаться» других в своей борьбе — это элементарная мысль, которую полезно и необходимо повторять, дабы идея параллельного интернационального действия не подменялась идеей выжидательного интернационального бездействия. Не дожидаясь других, мы начинаем и продолжаем борьбу на национальной почве в полной уверенности, что наша инициатива даст толчок борьбе в других странах». Теперь же, в 1923 году, Троцкий принципиально придерживался противоположного мнения.
А Сталин долго и усердно доказывал обратное, даже когда уже в СССР давно не было Троцкого, например, известный швейцарский писатель и журналист еврейской национальности Лион Фейхтвангер после встречи со Сталиным в 1937 году в своей книге «Москва, 1937 год» отметил, что Сталин ему особо подчеркнул, что «построение социалистического хозяйства в Советском Союзе важнее, чем перманентная революция».
А наш современник — шумный предводитель еврейской общины в Харькове Э. Ходос так охарактеризовал намерения и планы Сталина: «Отказавшись от «хазарского» пути развития, Сталин изобрел собственный способ исторической «кладки» Страны Советов. В качестве трех «китов», на которых началось возведение уникального, не имеющего аналогов государственного образования, «отец народов» использовал следующие принципы: коллективизацию сельского хозяйства, индустриализацию промышленности и централизацию власти.
Что касается третьего «кита», то именно это сталинское достижение фактически свело на «нет» главное завоевание строителей Второй Хазарии — разрушение самодержавной модели управления государством. Выстроив жёсткую вертикаль власти, Сталин, по сути, реанимировал самодержавие, и создал собственное «ноу-хау» — «социалистическую монархию», определившую, в свою очередь, политический строй управляемой им страны как «социалистическую империю».
Знаменитый в «перестройку» и для некоторых наших интеллигентов и сегодня «авторитетный» историк Дмитрий Волкогонов в рассматриваемой нами теме не разобрался, не понял многого и в своём двухтомнике, посвященном Сталину, фиксировал тенденцию верно, но неверно её трактовал: «Сталин все более отходил в сторону от ленинской концепции. Истолковав по-своему ленинизм, диктатор совершил преступление против мысли. Гуманистическая сущность ленинизма в сталинских «преобразованиях» была утрачена». Конечно, по поводу «гуманности» Ленина, разумности или порядочности Д. Волкогонова можно только горько улыбнуться. — Это мы подробно наблюдали в предыдущей книге.
А тогда, в начале строительства, Сталин упорно отстаивал свои взгляды и, благодаря своей феноменальной памяти и трудолюбию, отыскивал новые высказывания Ленина в пользу своей позиции, при этом умудрялся гибко, компромиссно соединять казалось бы несоединимое:
«Тов. Ленин считал Республику Советов факелом, освещающим путь пролетариям всех стран. Вот что говорил об этом тов. Ленин: «Пример Советской республики будет стоять перед ними (т.е. пролетариями всех стран. И.Ст.) на долгое время. Наша социалистическая республика Советов будет стоять прочно, как факел международного социализма и как пример
Этой дискуссии со Сталиным Троцкий не придавал серьёзного значения, как он вспоминал в своей книге о Сталине — ещё на апрельском 12 съезде Сталин был средним чиновником-бюрократом и никто его выдающимся не считал, и через 3-4 месяца мнение Троцкого о Сталине сильно не изменилось, он его по-прежнему сильно недооценивал. В этот период в СССР при парализованном Ленине главными большевикскими деятелями считались Бронштейн-Троцкий и Апфельбаум-Зиновьев, это они осуществляли в данный период главную деятельность, решали главную задачу.
Троцкий серьёзно встревожился, когда вдруг появился извне старый «коренной» революционер-террорист, а ныне скучающий в роскоши европейский миллионер Парвус-Гельфанд с многочисленными иностранными козырями в рукавах. Парвус также боролся с Российской империей и немало сделал для её разрушения и захвата, но ничего от этого и за это не получил. Парвус с завистью наблюдал как мимо него и без его участия из России из Эрмитажа и других музеев и хранилищ проплывали в США и другие страны накопленные многими веками русскими сокровища. И теперь он решил потребовать от своих бывших подельников обычной справедливости. И связавшись через находящегося в Лондоне Радека, Парвус передал своему старому другу ещё со второй еврейской террористической войны против России (1901-1906 гг.) Троцкому весть: своё желание войти в состав Советского правительства. Это был серьёзный игрок и мог испортить грядущий глобальный праздник Бронштейну и Зиновьеву, — отобрать у них кусок славы.
«Обескуражены были многие, но в первую очередь Троцкий и Зиновьев. Этого ещё не хватало! Парвус мог вломиться в ситуацию как слон в посудную лавку. Начались лихорадочные переговоры. У нового претендента имелись на руках сильные козыри. Он недвусмысленно намекал на ужасающие разоблачения. В конце концов от него откупились, заплатив ему в качестве отступного два миллиона марок», — отметил в своём исследовании Н. Кузьмин.
«Хозяйская» активность Сталина, проявленная летом 1923 года в отсутствие Ленина и фактическом «отсутствии» Троцкого, также не осталась ревностно не замечена. В связи с этим летом 1923 года произошла одна история, достойная быть фрагментом хорошего спектакля или фильма. Позиция «героев» на сцене следующая: Ленин безнадежно болен, Троцкий фанатично играет в свою «войнушку» и весь поглощён её подготовкой, в городах недовольные рабочие проводят стачки и забастовки, Сталин летней жарой один пыхтит, «пашет» — управляет государством, а все остальные «вожди» наслаждаются летним отдыхом в отпуске в южном советском раю и лениво шевелят мозгами — анализируют ситуацию, расклад внутрипартийных сил и пытаются прогнозировать на тему — что будет происходить после смерти Ленина и на чьей стороне — Сталина или Троцкого выгоднее, перспективнее оказаться?...
Эту ситуацию в середине 30-х некоторые заговорщики вспомнят как пример и объяснение того, что они приняли участие в заговоре в 30-х только из карьерных соображений, «сидели на двух стульях», чтобы не прогадать, если Сталина свергнут, как выиграли те, кто в 1923-1924 поставили на «рискованного», маловероятного наследника власти Сталина, и проиграли те, кто поставил на совсем надежного Бронштейна.
На отдыхе на лечебных водах в Кисловодске в июле 1923 года «на природе» встретилась группа партийцев: Зиновьев, Бухарин, Евдокимов, Лашевич (председатель Сибревкома), Ворошилов и Орджоникидзе. И произошло так называемое с усмешкой — «пещерное совещание», на котором руководитель боевого Коминтерна Зиновьев закономерно выразил недовольство высказываниями Сталина против осуществления «мировой революции» и предложил присутствующим союз с Троцким против Сталина. Более того, — у Зиновьева была припасена мудреная заготовка — он предложил собравшимся способ ослабить растущее влияние Сталина: чтобы Сталина ослабить, необходимо сильно ослабить Секретариат ЦК, а чтобы это сделать, необходимо отобрать у Секретариата многие функции управления, либо необходимо размыть руководство введением новых членов, чтобы Сталин с ними поделился полномочиями, властью. Можно было без труда догадаться, — что за Апфельбаумом-Зиновьевым стоял очень занятой Бронштейн-Троцкий.