Жестокии развод
Шрифт:
Когда звучит звук проигранного боя, Иван немного морщится, потом вздыхает и откидывается на спинку дивана. Я еле держу в себе насмешку, которая сейчас как бы и не к месту. Просто так мое внутреннее эго радуется: его наконец-то выбрали, а не все остальное.
Так ты начинаешь чувствовать себя исключительной, и неважно, сколько ты сделала ради этого мужчины, никакие обстоятельства значения не имеют. Потом, когда начнешь думать, возможно, все поменяется, но этот момент в твоем сердце все равно отпечатается, а в напротив его имени появится пара плюсиков…
Иван
– Ничего особо серьезного, ты мог бы играть дальше…
– Ой, – он отмахивается со смешком, – Не мог, и мы оба это знаем.
Я опускаю глаза. Иван тихо добавляет.
– Не переживай, я тоже так не люблю. Когда разговариваешь, надо смотреть собеседнику в глаза, а не заниматься какой-то хренью на стороне. Это об уважении.
Улыбка снова появляется на моих губах, и я снова смотрю на него. Тихий намек, совсем непохожий на укор – так ловко он попросил меня о равенстве и взаимности.
– Кое-что в школе все-таки случилось.
Иван сразу напрягается, и я спешу его успокоить.
– Нет, ничего такого, ладно? С Олегом все хорошо, и даже больше скажу: он действительно может за себя постоять. И не только за себя.
Теперь он хмурится. Ладно, хватит ходить вокруг да около.
Вздыхаю, усаживаюсь чуть поудобней, подтянув ноги к груди. Так я чувствую себя в больше безопасности…хотя и до этого не чувствовала себя под угрозой. Впервые за очень долгое время, сидя рядом с почти незнакомым мужчиной – мне спокойно…но…Олег так любит его, а мне? Предстоит признать в своей несостоятельности, и это давит.
Спокойно…
Я могу ему доверять. И это чувствуется в каждом нашем контакте…поэтому хоть первые слова и даются мне сложно, зато дальше становится проще и проще. Ваня просто слушает. Его взгляд не позволяет себе упасть до жалости или сочувствия – он будто знает, что так сделает только хуже, поэтому не меняется до самого конца.
– …Артур…у него сложный характер, и я знаю, что где-то в глубине души он хороший мальчик, но…
– Сейчас он это очень глубоко прячет.
– Да. Я не знаю почему, но…
– Не думаю, что ты здесь виновата. Точнее, я уверен, что не виновата. Знаешь? Если хочешь услышать мое мнение, то думаю, ему просто нужно дать чуть больше времени, чтобы разобраться. Он очень сильно злится, а на тебя гораздо проще скинуть все, потому что ты мать. Мать всегда простит и примет, как бы это сейчас ни звучало. Он знает, что имеет право психовать с тобой и топать ножкой тоже только с тобой: ты его всегда примешь.
Иван дарит мне надежду, за которую страшно ухватиться, но что-то внутри все равно хватается…
– Ты так говоришь, будто…
– Сам через это проходил? – Иван издает смешок и откидывается на спинку дивана, смотрит в потолок, – Проходил, конечно. Тоже очень сильно злился в свое время, а досталось маме. Мне за это до конца дней будет стыдно, и когда я разобрался, я каждый день готов был носить
Он поднимает на меня глаза и слабо улыбается.
– Сейчас он считает себя охренеть каким взрослым, который все в этой жизни понимает лучше, но на самом деле это, разумеется, не так. Я не понимаю, как правильно жить, что о нем-то говорить? Просто я понимаю, что иногда нужно остановиться и подумать, а может быть прислушаться. У него этого пока нет – появится. Просто подожди. Но ты ведь не об этом хотела поговорить, так? Ведь ты это все уже говорила.
Я бережно прячу свою надежду подальше, обнимая ее всей душой. Слова, сказанные сейчас в тихой комнате – важные слова, и с ними гораздо проще двигаться дальше и не чувствовать себя ничтожеством…
– Мне не очень…понравился метод, которым Олег попытался решить конфликт.
На губах Ивана медленно появляется улыбка. Я хмурюсь.
– Что?
– Нравится, как ты говоришь. Так тактично обтекаешь острые углы, никогда не думала заняться политикой?
Цыкаю.
– Я же серьезно.
– Тебе не понравилось, что он полез в драку.
– Да.
– И навалял твоему сыну?
– Дело не в Артуре, господи! Вот так и знала, что ты…
– Тш. Не пыли. Я просто уточнил.
Прищуриваюсь, Иван жмет плечами.
– Мне точно в политику не вариант, я слишком прямолинейный.
Боже.
Вздыхаю и киваю.
– Дело не в том, что он ударил моего сына. Не конкретизируй. Дело в том, что он ударил – это не выход. Олег должен уметь решать конфликтные ситуации языком, а кулаки пускать в дело в самом последнем случае. И то. Лучше бы вообще нет, но…
– Мы мальчишки. Это без вариантов.
– Точно…
Повисает короткая пауза, за которую я, правда, взрываюсь от волнения. Имела ли я право лезть в воспитание чужого сына?…
– Я понимаю, что это не совсем мое дело. Ты его отец и…
Иван громко щелкает языком и закатывает глаза.
– Красивая, брось. Не надо. Ты права.
– Так просто?
– А что? Мой пример разве тому неподтверждение? – Иван садится, уперев локти в колени, – В том, что он полез в драку – есть и моя вина. Олег раньше таким не был…
– Я бы не сказала, что ты в этом виноват.
Тихо спускаю ноги на пол и сажусь рядом. Смотрю на него в попытках поймать взгляд, но на этот раз мне не удается…тогда я говорю.
– Я тебя не пытаюсь обелить. Разве у тебя был другой выбор?
– Вообще-то, да, красивая. Был.
Иван переводит на меня взгляд, и мне кажется, что он делает это, потому что не считает, что имеет право прятаться. Это про смелость. Совершил – отвечай смело. И все такое…
– Я мог проконтролировать себя, схватить Олега и запихнуть его в квартиру, а потом вызвать полицию. Так было бы правильно и безопасно, но у меня не получилось правильно и безопасно. Перекрыло. Я привык решать проблемы так, и на этот раз не рассчитал силу.