Жезл маршала. Василевский

Золототрубов Александр Михайлович

— И как же ты вышел из положения?

— Выручил водитель танка, он завёл двигатель, и мы пошли дальше. Удачно проскочили первую линию обороны врага, а потом и вторую... — Мерецков помолчал. — Скажу тебе, Саша, как на духу: я дрожал как осиновый лист, когда шагал по Красной площади. Первым ведь всегда особое внимание. Мой фронт открывал Парад Победы... Ты прав, этому можно позавидовать. И ещё волновался я на приёме, когда Сталин провозгласил тост в мою честь. — Помедлив, он добавил: — А мог бы я сгинуть где-то в лагере, если бы меня не вырвали из лап Берия Жуков и маршал Будённый. До конца жизни буду им благодарен...

К Василевскому в кабинет вошёл генерал армии Хрулёв.

— Два героя Парада Победы воркуют о вчерашней встряске? —

улыбнулся начальник тыла Красной Армии.

— А что, разве плохо мы прошли с Кириллом Афанасьевичем по Красной площади? — усмехнулся Александр Михайлович.

— Главное — без потерь! — добавил Мерецков.

— Вы оба молодцы! — Хрулёв поправил на голове фуражку. — Александр, нас с тобой ждёт Верховный. Будем решать вопросы железнодорожных перевозок на Дальний Восток...

Глава восьмая

Всю ночь Василевский не сомкнул глаз. На всех фронтах шли бои, и ему было не до сна. Начальник штаба Главного Командования генерал армии Иванов, кряжистый, с серыми глазами и смуглым лицом, неуклюже склонился над оперативной картой и красным карандашом делал на ней пометки.

— Малиновский на проводе! — доложил офицер связи.

Василевский встал, тяжело разгибаясь, и, шагнув к столу, взял трубку. Командующий Забайкальским фронтом доложил: 6-я танковая армия генерала Кравченко, преодолев Хинганский хребет, вышла в тыл Квантунской армии и с ходу атаковала её оборонительные позиции...

— Андрей Кравченко — орёл! — гремел в трубке бас Малиновского. — Его танки проходят в сутки по сто километров, хотя идти им тяжело — леса, топи, бездорожье, а тут ещё грянули ливни...

— Ты слышал, Семён Павлович? — спросил главком генерала Иванова.

— Родион Яковлевич и чёрту рога скрутит, не то что самураям, — весело отозвался Иванов. — Я всегда по-хорошему завидовал ему. У него большой опыт маневренных действий.

Василевский был доволен тем, как развивается наступление. Он строго придерживался замысла Маньчжурской операции, который предусматривал нанесение двух основных (с территории Монголии и Приморья) и нескольких вспомогательных ударов по сходящимся в центре Маньчжурии направлениям, глубокий охват главных сил Квантунской армии, рассечение их и разгром по частям [21] . Пока всё идёт так, как надо! Генерал Ямада, наверное, сейчас мечется, ищет пути, как противостоять советским войскам. Ведь его армия атакована на всём протяжении границы с Маньчжурией и на побережье Северной Кореи!

21

...глубокий охват главных сил Квантунской армии, рассечение их и разгром по частям. — Квантунская армия — объединение вооружённых сил Японии в Маньчжурии в 1919-1945 гг., создана для агрессии против СССР, МНР и Китая. Готовилась к нападению на Советский Союз, но провал гитлеровской стратегии «блицкрига» отложил осуществление этого плана. Продолжала дислоцироваться вблизи советских границ, что вынуждало командование Красной Армии держать на Дальнем Востоке значительные силы. Разгромлена в результате Маньчжурской операции 1945 г.

— Что нового у Мерецкова? — спросил главком начальника штаба.

— Он крепко теснит японцев, — весело отозвался Иванов. — За пять дней боев войска 1-го Дальневосточного фронта продвинулись навстречу Забайкальскому фронту на сто двадцать—сто пятьдесят километров. Сейчас бои идут за город Муданьцзян. — Это место генерал Иванов показал на карте. — Горно-лесистую местность войска проходили с боями, сокрушая мощные укрепления врага...

На КП главкома неожиданно позвонил начальник Генштаба генерал армии Антонов.

— У вас там горячо, Александр Михайлович? — спросил он, и хотя Москва

находилась за тысячи километров, слышимость была хорошей.

— Ещё как горячо, но без дыма! — шутливо бросил в трубку главком. — А тебя что тревожит, Алексей Иннокентьевич?

Антонов ответил, что он доложил Сталину подробности наступления фронтов и тот остался доволен, но у него есть что сказать главкому.

— Он будет вам звонить, так что прошу быть на месте!

Уже рассветало. Небо по краям набухало синью, в зыбкой тишине мигали далёкие звёзды. Точно такое же небо было над Москвой, когда он уезжал на Дальний Восток. Катя стояла притихшая и грустная, уткнувшись лицом в его горячую щёку. А Игорь обнял его, потом попросил привезти ему камчатского краба. «Я сам сейчас похож на краба», — усмехнулся Александр Михайлович. Он вызвал офицера связи. Высокий, стройный майор предстал перед ним, в его серых глазах затаилась печаль.

— Я вас уже где-то видел, майор!

— На прошлой неделе я давал вам связь с адмиралом Юмашевым.

— Верно! — весело проговорил главком. — А чего такой грустный?

— Отца на днях похоронил... — Майор сделал паузу. — Фронтовая рана дала о себе знать. Был он не из робких, мой батя. Орден ему вручал сам Блюхер.

— Где его ранило?

Майор на секунду потемнел лицом, но губы разжал:

— В тридцать девятом на Халхин-Голе. Мина его шарахнула. — Он вынул из кармана бумажник, извлёк из него фотокарточку, на которой с бойцами был заснят маршал Блюхер у окопа.

— Третий слева мой отец! — пояснил майор. — А было это в тридцать седьмом, за два года до его гибели. Я берегу эту карточку.

— Правильно делаешь, майор, — одобрил Василевский. — Память об отце что бальзам на душу... Ну, а теперь прошу в пять часов соединить меня с адмиралом Юмашевым.

Козырнув, майор ушёл. Генерал Иванов произнёс:

— Отчаянный парень, я бы на его месте не рисковал. Блюхер — враг народа!

— Ты в это веришь?

— Да!

— Ну-ну... — Василевский помолчал. — Знаешь, Семён Павлович, я сам чуть не влип в историю. Сталин в целях маскировки от японских лазутчиков предложил мне ехать на Дальний Восток генерал-полковником, а то, мол, потеряем маршала. А я возьми и скажи, что одного маршала мы уже там потеряли. Сталин помрачнел. «Вы о маршале Блюхере?» — спросил он. «Да, — отвечаю, — о нем». Сказал, а у самого мурашки по спине ползут. Но вождь проговорил, что невелика потеря: в тридцать восьмом японцы напали на нас в районе озера Хасан и Блюхер не смог дать им достойный отпор. Так-то, Семён Павлович, — подытожил главком.

— Вождь у нас крут, но вас он ценит, потому-то всё обошлось...

Его голос прервал звонок аппарата ВЧ.

— Как у вас дела, товарищ Васильев (псевдоним Василевского)?

Главком доложил, что на Приморском направлении армия генерала Чистякова при поддержке кораблей флота начала штурм японских укреплений на границе с Кореей, а авиация бомбит северокорейские порты. Потоплено несколько японских боевых кораблей. Освобождён корейский город Юки; морские десантники захватили Расин, днём позже — Сейсин. Дорога японских войск к морю отрезана!

— Что у генерала Пуркаева? — осведомился Верховный.

— Я только что говорил с ним по телефону, — сказал Василевский. — Его войска форсировали Амур и продвигаются к городам Цзямусы и Цицикар. Нами сделано главное, товарищ Сталин: мы расчленили Квантунскую армию и теперь она неспособна сопротивляться!

— Вам известно, что правительство Японии объявило о капитуляции? — спросил Верховный. — Подал в отставку кабинет премьера Судзуки?

— Да, мне это известно, — ответил Василевский. — Радисты-перехватчики штаба фиксируют все приказы японцев. Меня волнует другое. Император объявил о капитуляции, но приказа своим войскам не отдал, и те продолжают упорно сопротивляться. Они хотят выиграть время, чтобы снова собрать в кулак свои разбитые части и бросить их против нас, — подчеркнул главком.