Жить не дано дважды
Шрифт:
Нужно было немедленно прекратить эту дурацкую игру. Но инициатива уже перешла в руки шефа. Он смотрел с непонятной усмешкой, кажется, он не верил мне.
— В Фалешты вас сопровождает брат, боится, чтобы не обидели?
Я кивнула.
— А к нам пускает одну — не боится?
— Нет.
— И вы не боитесь?
— И я не боюсь, Ион. Чего мне бояться?
— Меня хотя бы.
— И вас не боюсь, дорогой господин шеф! — я старательно дурачилась, но по глазам шефа чувствовала — не верит. — И вот князя не боюсь, хотя никогда еще не видела русских князей. Первый раз, а он со мной
Вмешалась Марго:
— Женя, ты имеешь такого интересного соседа в лице князя. Если бы ты знала, чем он заним…
— Марго, — перебил шеф, — пожалуйста, салат!
Он послал жене такой ясный взгляд, что та сникла, съежилась.
— Пожалуйста, дорогой…
Я глупо привязалась к князю, — так, на мой взгляд, должна была сделать Женя, которой все невдомек.
— Чем же вы изволите заниматься, господин князь?
Князь приоткрыл было рот, но шеф опередил его:
— Князь Палицын занимается эвакуацией в тыл русских беженцев.
— В чей тыл? — снаивничала я. — В большевистский?
— В наш, — коротко сказал князь.
— Это интересная работа?
— Чрезвычайно, — процедил он.
— А где вы живете, господин князь, далеко?
— Очень!
— Нет, правда, нам не по пути?
— В Фалештах.
— Не по пути, — вздыхаю я. — Завидую — хороший город Фалешты. Магазины, кино. Так весело…
Я болтала без передышки, а подспудная мысль работала, анализировала. Что ж, по крайней мере теперь ясно — шеф мне не верит. Почему?.. Вот о чем надо, как следует, подумать. Может быть, он все-таки знает, что Марина, жена Василия, и Женя, сестра Федора, — одно лицо? Почему он тогда не арестовывает? Или он просто догадывается, что я — это не я, и выжидает. Но зачем тогда раскрывает передо мной карты? Или он просто шутил? Но ведь он почти ничего не сказал словами. Недоверие шефа я почувствовала. А может, он дал это почувствовать в надежде на испуг? Вот я испугаюсь и прибегу в жандармерию каяться, исповедоваться. А что, если ничего этого нет: ни подозрения шефа, ни выжидания, если все это одни мои догадки? Бывает, человек проложит в своих мыслях тропку, уводящую от дороги, и идет по ней, не замечая ошибки…
Марго встала из-за стола. Почти все уже гости разбрелись по углам, разбились группками, пристроившись в креслах и на диванах. Я поднялась тоже и вышла вслед за Марго из столовой. Комната, коридорчик, спальня.
— Давай, милочка, освежимся, — предложила Марго. — Ужас, до чего душно, как в парилке. Бери…
Она придвинула ко мне духи, пудру, помаду. Сама надушилась, подкрасилась, поправила волосы, без умолку болтая:
— Ты имела спесивого соседа, этого князька поганого… Видела, как пыжится? Всегда такой, будто он мне одолжение делает, что ест и пьет за моим столом… Нахал, а еще князь! Немцы с ним носятся, он и воображает… С Ионом немцы больше носятся, но он не дерет нос!
Я сказала:
— Подумаешь, что он может делать такое у немцев, чтобы они носились с ним? Так, наверное…
Марго замахала руками:
— Ну, не скажи, милочка, не скажи! Он тут у них главный… — Она на минуту замялась, но искушение взяло верх. — Я тебе скажу, ты ведь порядочная… Этот князь тут у них главный
Марго сделала огромные и таинственные глаза:
— Есть у немцев такая часть — учат на русских шпионов.
— А где это учат? — спросила я страшным шепотом, будто готова умереть от страха и любопытства. — Прямо в жандармерии?
Марго покровительственно рассмеялась:
— Что ты, разве при жандармерии готовят шпионов? Жандармерия для того, чтобы ловить шпионов, моя милочка.
— Ну, а барон? — все еще шепотом допытывалась я. — У него такой таинственный вид. Он тоже при шпионах?
— Барон — интендант. В Бельцах служит. Подружись с ним — полезный человек. Все достанет…
— Марго! — послышался из-за двери могучий бас шефа. — Князь уходит, хочет проститься!
— Иду! Иду, милый!
Марго прижала палец к губам. Я тоже приложила и качнула головой: молчание.
Шеф испытующе поглядел на нас. Я восторженно заболтала:
— Ах, Ион, страшно завидую вашей жене! У нее такие чудесные туалеты! Что значит заботливый муж! Прелесть, какие у нее вещицы. Я так люблю все красивое: и людей, и вещи, Ион…
Тут я прикусила язык. Увидела спину человека в штатском — слишком прямую спину и слишком стройную для штатского походку. Точно такую, как мне запомнилась еще по Тирасполю. И костюм темно-серый. Этот костюм, кажется, видела совсем недавно. Где? На дороге, когда подвернула ногу у коляски шефа. Человек шел в тот угол, где сидели барон и пожилая чета Петреску, чтобы проститься. Он склонился, не сутуля спину, к руке мадам Петреску, и стал виден его тонкий профиль. Князь Палицын!
Человек в штатском из немецкой разведки — князь Палицын! Просидела рядом весь вечер и, если бы не случай, так и не узнала бы, с кем сидела.
Я была так взволнована, что Марго — спасибо ее глупости — прошептала:
— Никогда не показывай мужчинам, что они нравятся!
Я кивнула — хорошо, не буду показывать. Когда князь подошел приложиться к руке Марго, а по пути и к моей, я прощебетала что-то о князьях, сказала, что польщена таким знакомством, что надеюсь… Ну, и так далее..
На дороге шеф пожал князю руку и предупредил:
— Жан, я заеду за вами утром… К началу занятий…
Вскоре и я простилась, сославшись на позднее время. Уехала в коляске шефа.
12.
— «Рон», «Рон», «Рон»…
Пять минут кажутся бесконечностью. Длинными, как зимняя дорога. Просто терпения нет. Я совершаю проступок — через четыре минуты переключаюсь на прием. В наушниках — шуршащая тишина — неужели не слушают? И вдруг — тоненький писк, полетели тире и точки.
«Жант», «Жант», «Жант».
Наконец передаю:
«Фалештах улица Михая дом тринадцать обнаружен объект номер один. Охраняется часовыми, охрана усилена. Доме шефа обнаружен русский князь Палицын, служащий объекта. Палицын сын эмигранта. Шефа наблюдали входящим в здание вместе с Палицыным. Сообщите как действовать. Учитель».
Вот и все. Несколько строчек шифрованного текста — плод многодневной и трудной работы, завершающейся сегодня.
Остаток ночи мы провели с Федором.