Житие архиерейского служки
Шрифт:
При выходе епископа монах не повернулся.
Лошади тронули не враз, загремел рыдван.
Епископ сидел,
Потом сказал глухо:
– Помнишь Анатолия Мелеса? Тоже умер.
Гавриил опять вытащил табакерку, понюхал табак, поднял глаза. Рыдван уже скрывался за поворотом.
В небе месяц висел высоко, круглый, истертый, как табакерка.
Добрынин улыбнулся, повернулся, придерживая шпагу, и легкой походкой вошел в свой дом. Сел, развернул газету.
Утешало, что цены даже в Москве были невысокие. Филейное мясо по три с половиной копейки фунт,
Дороже было сало говяжье – шесть копеек фунт, – но шло на вывоз.
Дороговато, но жить можно.
Внимательно читал газету Гавриил Иванович Добрынин, коллежский асессор.
Читал с задней страницы, из-за многолюдной деревни для покупки.
Поговаривали о том, что выгодно продавать за границу не одну пеньку, сало и кожи, но и пшеницу.
Деревня нужна была Добрынину на вывоз. Хотел он выселять крестьян в Херсонщину.
1931 г.