Живое проклятье
Шрифт:
— Зря вы от дома отказались, — хохотнул он. — Но вы не думайте, я этого никогда не забуду. Впервые у нас в Хопёрске появился такой благородный лекарь! Обычно приходится чуть ли не титул свой обещать, чтобы кто-то из местных целителей внимательнее присмотрелся к моему здоровью. Нужна будет какая-нибудь помощь — обращайтесь! Пусть от рода моего почти ничего не осталось, но связи я пока не растерял.
— Рад, что смог вам помочь. И благодарю за предложение. Возможно, когда-нибудь и обращусь. Но будем надеяться, что судьба от этого
Шубин оставил плату за консультацию и, ещё раз благодарно кивнув, покинул мой кабинет.
— Ну ё-моё, — выругался я, выглянув в окно. — Я ведь его предупреждал!
Шубин понёсся через снег с такой скоростью, что его вряд ли смогла бы обогнать даже карета с молодыми конями.
— Алексей! — позвал меня заглянувший в кабинет Синицын. — Вижу, пациентов у тебя больше нет. Иди-ка сюда!
Мы с Ильёй вышли из амбулатории и остановились с другой стороны здания, куда не выходило ни одно окно. Там нас точно никто не мог подслушать.
— Ну что там в итоге? — поинтересовался Синицын. — Как судья?
— Лучше не называй вслух ни его имени, ни титула, ни должности, — попросил я. — Нет больше этого человека. Погиб, сгорел при пожаре в Малиновке.
— Да-да, это я помню, — кивнул Илья. — Но на самом деле…
— На самом деле — он у меня дома. Живой, приходит в себя, — прошипел я. — Это — уже не твои проблемы. Дальше я сам буду им заниматься.
— Что ж, тогда, полагаю, пора перейти к хорошим новостям, верно? — улыбнулся во весь рот Синицын. — Щеблетов уже прислал ответ. Сегодня утром он начал работу.
— Так быстро? — нахмурился я. — А это не слишком рискованно?
— Нет, на то он нам и нужен. Александр — тот ещё скользкий угорь. Он умеет влезать в опасные дела и выходить сухим из воды. В общем, предварительно сотрудники ордена дали ему добро на этот проект. Но строго-настрого запретили применять зелья на пациентах, пока это не одобрит столичная комиссия.
— Вопросов нет — пусть одобряют, — усмехнулся я. — Меня этот вопрос больше всего и беспокоит: как нам попасть на эту комиссию.
— Действовать нужно быстро, — посоветовал Синицын. — Проверяющие из Санкт-Петербурга в Саратовскую губернию в этом году не приедут. А ждать целый год, как ты сам понимаешь, это — не вариант.
— А что по этому поводу говорит Щеблетов? — спросил я.
— Он уже всё решил, — уверил меня Илья. — Прямо сейчас представители столичного ордена лекарей едут в Пензу. Завтра они начнут там шерстить, проверять все амбулатории и госпитали. И нашему с тобой общему другу нашептали, что, если ты сможешь заинтересовать кого-то из них своими идеями — делу дадут зелёный свет.
— Предлагаешь мне ехать в Пензу? — уточнил я.
— Завтра же, — настоял Синицын. — Иного выхода у нас нет. Они будут там всего три-четыре дня.
— Завтра — среда, Илья, — напомнил я. — Не то чтобы я боялся гнева Кораблёва, но он вряд ли будет доволен, что я снова…
Я уже частично поменял мышление старика. Уверен, что смогу продавить его ещё немного.
— Твоих пациентов я приму, — произнёс Синицын. — Если что — Родникова подкуплю. Он рад до смерти, что мы наконец-то стали с ним общаться после той подлянки в суде.
Но одна проблема остаётся не решённой. Даже две… У меня два пациента, которых нельзя оставлять дома без присмотра. Игорь уже неплохо справляется, самостоятельно выходит из комнаты, убирается, помогает мне в лаборатории. Но судья Устинов явно не сможет пока что сам себе помочь. Он лишился руки прошлой ночью. К этому ни один человек быстро не привыкнет. Тем более, есть риск, что ожоги и только что сросшиеся ткани дадут осложнения. Вскроются раны, присоединится инфекция.
— Я готов дать тебе ключи от дома, — произнёс я. — Я хочу, чтобы после работы ты присмотрел за… Сам знаешь за кем. Ему может понадобиться помощь лекаря.
Мы с Синицыным знакомы не так давно, однако за это время он успел доказать мне свою преданность. Даже если выяснится, что он настолько помешан на деньгах, что решит что-то вынести из дома дяди… Выносить там кроме холодильника нечего. Ритуальную лекарскую плиту он не найдёт, а трактат Асклепия я возьму с собой.
Остаётся только одна проблема.
И это — Игорь. Его я показывать Синицыну не хочу. Лучше будет, если о нём не узнает никто. Есть вариант — попросить его посидеть в подвале… Ладно, об этом подумаю, вернувшись домой.
— Без вопросов, — кивнул Илья. — Я присмотрю за ним. Главное — не профукай сделку, которая потенциально может создать нам будущее. Единственное — я понятия не имею, в какую амбулаторию проверяющие поедут сразу. Придётся поискать их. Но пойми, Алексей, Щеблетов озаботился о том, чтобы Саратов дал добро. Им нужно только разрешение от столицы.
— Погоди, всё это, конечно, здорово, но одного я понять не могу… Как они поймут, что я — не какой-то сумасшедший? Должен же я что-то им предъявить. Доказать, что я — лекарь, идеи которого предварительно одобрил Саратовский орден.
— Ай, какой же я идиот! — ударил себя по лбу Синицын. — Чуть не забыл! Хорошо, что у тебя ума хватило об этом напомнить. А то бы прокатался почём зря… Вот, держи!
Илья достал из-за пазухи письмо с гербовой печатью ордена лекарей.
— Щеблетов сказал не открывать его ни при каких обстоятельствах, — объяснил Синицын. — Написал, что это стоит показать членам ордена из столицы. Только тогда они будут тебя слушать.
— А ты уверен, что мы можем доверять содержанию этого письма? — уточнил я. — Вдруг там написано, что Мечников и Синицын незаконно варят зелья и их нужно срочно задержать? А что? Такое очень даже может быть. Ты об этом не подумал?