Живое проклятье
Шрифт:
— Такое ощущение, будто там воздух пытается пройти через щель размером с ушко иглы.
— О чём я и говорю, — кивнул я. — Проблема в гортани.
— А я, признаться честно… — Кораблёв покраснел. — Я пытался лечить его лёгкие и голосовые связки.
— Насчёт связок — вы всё делали правильно, а вот в лёгких патологических процессов нет, — отметил я.
— Но раз я всё делал правильно, почему ему не стало лучше?
Отличный вопрос. Придётся подумать, как действовать дальше, чтобы не навредить жрецу ещё сильнее. Клиническая картина слегка
Ведь гортань — это не просто трубка из косточек и хрящей. Это — сложный механизм, настоящий музыкальный инструмент, в основе которого лежит большое количество мышц, связок и нервных окончаний, которые обеспечивают человеку возможность разговаривать и дышать.
Я принялся мысленно отбрасывать варианты диагнозов, которые точно можно исключить. Повреждение головного мозга… Вряд ли. Форма черепа правильная, признаков переломов нет, да и не похоже это на центральные нарушения.
Судя по всему, там невероятно сильно сжались мышцы и остались в спазмированном состоянии навсегда. Только в реальности такого не бывает. Голос бы не пропал насовсем. Осталась бы осиплость.
Да и с таким дыханием человек даже двух лет не смог бы прожить.
— Это — магическое заболевание, Иван Сергеевич, — сказал я. — Придётся попотеть, чтобы с ним разобраться.
— Магическое? — напрягся он. — Значит, спровоцировано оно либо некротикой, либо проклятьем. Либо контактом с каким-либо магическим веществом. Но я сомневаюсь, что наш жрец курил или употреблял какие-либо колдовские травы. Верно ведь, Никодим?
Жрец помотал головой.
А если учесть, что это состояние развилось сразу после окончания обета… Может, проклятье наслал Грифон? В таком случае высок риск, что мы и вправду ничего не сможем сделать.
Однако я готов рискнуть.
— Я хочу попробовать помочь тебе, Никодим, — произнёс я, посмотрев старику в глаза. — Но предупреждаю сразу, есть вероятность, что ничего не получится. Не стану отрицать — я опасаюсь, что станет хуже.
— Алексей Александрович, думаю, не стоит… — прошептал Кораблёв.
— Подождите, Иван Сергеевич, я хочу услышать его мнение, — перебил главного лекаря я.
Никодим не стал долго думать. Он утвердительно кивнул, затем вяло взмахнул руками, воздав почести Грифону, и лёг на подушку.
— Значит, я приступаю, — заявил я.
— Ой, нет, — промямлил за нашими спинами Михаил. — Я на это смотреть не могу!
Михаил покинул комнату, а Кораблёв вопросительно взглянул на меня и сказал:
— Если понадобится помощь — говорите, Алексей Александрович, я поддержу вас своей магией. И вообще — что вы хотите сделать?
— Снять спазм и изменить взаимное расположение мышц и хрящей гортани. Другими словами, перестроить его орган, чтобы открыть проход воздуху, — объяснил я. — А также немного сдвинуть находящиеся рядом органы, чтобы те не давили на дыхательные пути.
— Но это может быть чертовски больно, — вздохнул Кораблёв.
—
— Вы уверены? За это вас могут наказать, — прошептал он.
— Я рассчитываю, что все присутствующие будут молчать об этом, — произнёс я.
Правда, если ничего не выйдет, Никодим всё равно не сможет кому-либо рассказать об использованных мною травах.
Мы помогли жрецу выпить воды с болеутоляющим, я выждал десять минут, а затем приступил к делу. Вариантов у меня всего два — лечить жреца хирургическим путём или же лекарской магией. Но оперировать такой маленький орган опыта мне явно не хватит. Здесь нужна тонкая работа, поэтому вариант остаётся только один.
В первую очередь я заставил спазмированные мышцы расслабиться, а затем вынудил другие элементы мускулатуры сдвинуть кости, чтобы искусственно расширить дыхательные пути. При осуществлении этой манипуляции я испытал нешуточное сопротивление. Будто другая магия пыталась мне помешать.
Неужто всё-таки некротика? Нет, непохоже… Что-то иное.
Магия расходовалась крайне быстро. Когда я начал сдвигать пищевод и щитовидную железу, создавая для гортани новое ложе, моя чаша израсходовалась ровно наполовину.
Кораблёв почувствовал, что я теряю магию слишком стремительно, а потому положил сухую руку на моё плечо и принялся делиться со мной своими силами.
Никодим не мог застонать, но я почувствовал, как сильно напряглось его тело. Порошок снизил дискомфорт, но жрецу всё равно было больно.
— Потерпи ещё немного, я почти закончил, — произнёс я.
И услышал раздавшийся на весь дом надрывный кашель. Никодим вздрогнул, перевернулся на бок и сплюнул кровавый комок, который источал недобрую магическую ауру. Он зашевелился, пополз на подушку мимо головы Никодима, но быстро распался.
— Это что ещё такое было? — нахмурился я.
— Демон… — прошептал Никодим. — Проклятый демон…
— Говорит! Он говорит, Мечников! — расхохотался словно безумец Кораблёв. — Как вы это сделали?
Я впервые не имел ни малейшего понятия, как вылечил человека. Я действовал интуитивно, менял всю старую структуру органов шеи и создавал для них другие условия.
— Очевидно, Иван Сергеевич, — просипел Никодим, продолжая откашливаться после каждого слова. — Эта тварь богохульная засела в моей шее. А господин Мечников гнездо её расшатал!
— Так если ты с самого начала знал, что там у тебя сидит демон, — нахмурился я. — Почему никак не намекнул? Не написал об этом ничего? Хотя бы сообщение на листе бумаги!
— Он угрожал мне, — произнёс Никодим, глотнув прохладной воды. — Шептал, что переселится из меня в другого человека, если я всё расскажу. Понимал, тварюга, что я не стану жертвовать кем-то ради себя. Вот я и ждал смертушки спокойно…
Разобрать речь Никодима, казалось, было почти невозможно. Связки слишком отвыкли от любых нагрузок.