Живое проклятье
Шрифт:
— Константин Викторович, как себя чувствуете? — спросил я. — Плечо не болит?
А ниже его левого плеча не было ничего. Мне пришлось произвести экстренную ампутацию, чтобы сам судья выжил.
— Алексей Александрович, — прохрипел он. — Умоляю вас, не надо… Не везите меня в госпиталь.
— Это ещё почему? Вашу культю придётся обрабатывать — и не одну неделю, — ответил я. — С ногами тоже не всё просто. С переломами лекарская магия справится без труда. Но передвигаться вам будет тяжело ещё много месяцев.
— Я предал его.
Судья отвернулся от меня, и я услышал его глухой плачь. Похоже, он сильно сожалел о том, что навредил этой магической клятвой близким людям.
Но отдаваться сантиментам у нас возможности не было. Я понял, почему судье нельзя ехать в госпиталь. Ведь там найдутся люди, которые передадут, что Константин Викторович выжил. И тогда Рокотов придёт за ним лично.
Боже, во что же я ввязываюсь? Мне не хочется ввязываться в новые проблемы, но при этом я не желаю жертвовать судьёй. После жертвы, которую он принёс… Нет. Уверен, что и клятва лекаря со мной солидарна.
Я молча направил часть своей магии в его плечо, чтобы зарастить пострадавшие ткани, после перешёл к ногам, обработал переломы обратным витком, чтобы свести шанс инфекции к нулю, а затем дал приказ лекарской магии восстановить кости, сосуды и мышцы. С только что полученным запасом маны мне это далось без труда. Тем более, структуру костей я знал прекрасно и дать чёткий приказ своим силами было не сложно.
Я повернулся к окошку, через которое мог поговорить с Синицыным и Щеблетовым.
— Илья, слышишь меня?
— Да, Алексей, — кивнул он. — Что такое? Мы уже подъезжаем!
— Скажи дежурному лекарю, что судья сгорел дотла, — заявил я. — Что от него остался только пепел.
— Но ведь… — замялся Синицын. — Он ведь тут лежит.
— Так надо. Я спрячу его. Не задавай лишних вопросов — объясню всё позже. Мне нужно, чтобы вы с Александром оба молчали.
Синицын кивнул, а Щеблетов, почесав свою искусственную бороду, произнёс:
— С каким Александром? Не знаю никакого Александра! Я — Архип. Саратовский извозчик. Мне вообще до ваших дворянских интриг нет никакого дела.
Зараза, а голос этот Щеблетов меняет очень внушительно. Будто ему не тридцать лет, а в три раза больше. Готов поспорить, что этот хитрец замораживает свои голосовые связки. Так качественно ни один актёр свой голос не изменит.
И в этот момент я понял, что из всех моих пациентов в сознании остался ещё кое-кто. Марфа.
Я взглянул на женщину, и та тут же прошептала:
— Я всё слышала. Не беспокойся, милок. Мёртв наш Константин, сгорел! Кто спросит — так и отвечу.
—
Я задумался. Идей насчёт укрытия судьи у меня не было. Кроме моего дома вариантов больше нет. Что ж, придётся рискнуть.
— А потом повезёшь нас на Полевую лицу, — заявил я. — Покажу путь, не беспокойся. Тут недалеко.
Вскоре Синицын высадился, вытащил за собой Марфу и Акима. Пришлось ненадолго положить их прямо на снег, но вскоре подоспел наш вечный сторож Макар и помог затащить стариков в здание.
Я же указал дорогу к своему дому, а когда мы добрались до места, помог судье Устинову выбраться наружу и повёл к входу в особняк.
— Наш договор в силе, Алексей Александрович, — наиграно старческим голосом прокряхтел Александр Щеблетов. — Скоро я свяжусь с вами через Синицына. Проценты мы уже утрясли, верно?
— Верно, — ответил я, стараясь удержать на ногах Устинова. — Всё, как и договорились.
— Отлично… — удовлетворённо вздохнул мужчина. — Ладно, поеду что ль на вокзал ваш! Может, найду там клиентов. Мало ли кому ещё нужно до Саратова доехать?
С этими словами Щеблетов ударил лошадей и поскакал сквозь январскую пургу к вокзалу.
Вот ведь жадный засранец! Даже вернуться в Саратов в одиночку не хочет. Так и жаждет заработать копейки с простых крестьян.
Хотя… Если убрать вопрос денег, на его месте я поступил бы так же. Для соблюдения конспирации ему лучше до последнего отыгрывать роль простого кучера. Приедет в Саратов, высадит пассажиров, а потом пройдёт в проулок, скинет бороду и переоденется.
И никто никогда не догадается, что сотрудник ордена лекарей половину суток подрабатывал кучером. И пожарным, если уж на то пошло.
Я помог Устинову подняться на крыльцо и завёл его в прихожую своего дома.
— Константин Викторович, — тихо произнёс я, — я готов вам помочь. Более того, я помню, как вы встали на мою сторону на суде. Однако мне придётся просить у вас встречной услуги.
— Что вам нужно взамен, господин Мечников? — вздохнул он. — Деньги?
— Нет, — помотал головой я. — Если хотите отплатить мне за помощь — держите втайне всё, что увидите в этом доме. И всегда будьте на моей стороне.
— Странно просить такое у судьи, не находите? — усмехнулся он.
— А вы больше не судья, — напомнил я. — Вас нет в живых. Господин Устинов сгорел при пожаре в селе Малиновка. От него остался один лишь пепел.
Устинов напряжённо кивнул.
— Да. Вы правы. Больше этого человека нет. Но вы… Вы ведь тоже настроены против Рокотова, господин Мечников?
— Можете даже не сомневаться, — ответил я. — Однако, прежде чем я проведу вас в свой дом, я должен убедиться, что вы не сможете меня предать. Простите уж, но на слово я вам поверить не смогу.
— Тогда чего вы хотите?