Живое золото
Шрифт:
Я увлёкся слежкой за моими душами. Одна душа была явно растеряна и обессилена свалившимися на неё испытаниями. Другая, воинственная, угрюмо молчала и собирала силы для продолжения борьбы. Третья отстранённо следила за происходившим со мной, интересуясь только тем, чем закончится эта причудливая история. Четвёртая готова была расхохотаться в лицо судьям, показать им, что она их не боится и презирает... Другие души, столпившись на пятачке пространства моей жизни, толкались и огрызались, мешая друг другу выслушивать приговор. Единства между их бесчисленным количеством не было.
Тем
– Подсудимый Рублёв! В ваших ответах не найдено ни правоты, ни явных заблуждений. Для выяснения вашей участи мы вынуждены прибегнуть к следственному эксперименту. Вы будете изолированы от внешнего мира во внутренних покоях Хрустального дворца. Там вас ещё несколько раз подвергнут испытаниям. От того, как вы их пройдёте, будет зависеть ваша будущая судьба и жизнь.
Хрустальный дворец! Это интересно...
Там, в самом сердце Острога, последние семьдесят лет жили Распутины. Мне тоже предстоит побывать там...
Сколько новых впечатлений, чувств, мыслей я оттуда вынесу! Какое приключение мне предстоит!
Судьба явно благоволит мне. Бог любит меня.
"МОЛЧИ, ЖИВОТНОЕ!"
Хрустальный дворец, издали казавшийся ледяным, был воздвигнут на болоте, в одном из бесчисленных небоскрёбных районов (в народе - небоскрёбников), которые часто строились для элиты Срединной империи. Небоскрёбы в таких районах соседствовали с бараками, массово строившимися для англов-беженцев. Жителям бараков вход в небоскрёбы был строго запрещён - под угрозой химического испепеления. Спокойствие национальной элиты охранялось в высшей степени тщательно.
Стены Хрустального дворца были прозрачны, но увидеть что-то сквозь них было практически невозможно: одно зеркало отражалось в другом, и бесконечное искажение отражений создавало особый вид перспективы, в которой пространство представало игрой светящихся искр. Сначала голова у Андрея кружилась от этой мерцающей зыби, но со временем человек привыкает ко всему, и Рублёв приспособился к новому месту своих испытаний.
Комната во дворце Андрею досталась весьма уютная. Вдоль прозрачных стен стояли зеркальные шкафы, на полу лежали ковры, украшенные голографическими узорами. На новеньком столике в углу лежали свежие газеты. Одну из стен занимал большой экран с трёхмерным изображением, управлявшийся голосовыми приказами.
Комната Рублёва была умной - каждая вещь в ней обладала электронным разумом. Андрей снял пиджак, и умная одежда сама на гравитационных волнах отлетела к шкафу, повисла на вешалке и закрыла за собой дверь мягким рукавом. В случае необходимости экзоскелетные костюмы ХХI века вполне могли передвигаться без человека внутри и даже выполнять за хозяина домашнюю работу - прибираться, например.
На всех предметах были прикреплены ярлыки - электронные таблички с надписями. Ярлык
В центре камеры, на столе, стоял чёрный шар с табличкой. Стоило переписать надпись на ней, как шар превращался в предмет, название которого на нём было написано.
Андрей написал маркером на табличке: "Ужин". Тотчас же методом трехмерной печати из тонкой моховой нити перед ним были сработаны поднос и тарелки с синтетическим зелёным мясом, синтетическим виноградом, хлебом, а также большой кувшин неплохого вина из лишайников.
Поужинав, пленник Хрустального дворца отправил свой экзоскелет мыть посуду. Когда ожившая одежда протопала к посудомойке и начала погружать в неё тарелки, в комнате неожиданно раздалось рычание:
– Р-р-р-р...
"Кто это?" - удивлённо оглянулся по сторонам Андрей. Но никого, кто мог бы рычать, не увидел.
А рычание продолжалось, принимая всё более осмысленные, членораздельные формы:
– ...Р-р-р-р-р-аз, два - и запачкали посуду... А нам - мой... Ходют тут всякие, ходют, ковры пачкают, посуду грязнят, а нам, вещам, за ними вытирать... Р-р-р-р-гхммм.... Гррррязи сколько ррразвелось...
Прозрачная стена перед Андреем раздвинулась, и из проёма вышел тигр - большой, вальяжный, с меланхолическим выражением морды.
– Эмпедокл-М-121, - уныло представился он.
– Рррробот девятого поколения. Пррриставлен к вам в качестве пррррислуги. Рррраспоряжайтесь, как хотите. Гхххмммм....
– Тигр?
– удивлённо проговорил Рублёв.
– Забавно... Другого робота мне, что ли, дать не могли? Человекообразного, например?
– Это не я рррешаю, - пробурчал тигр.
– Обррращайтесь к Сарррторриусу. А мне ррработать надо, а не ррррасуждать. Гхххмммм.... Пррриказывайте...
Морда тигра, произносившего эти слова, словно говорила: "Знаете ли вы, как мне осточертела эта роль прислуги!" Даже тонкие усы топорщились как-то недовольно.
– Да ничего я не буду тебе приказывать. Иди, отдыхай, животное, - рассмеялся Андрей.
– Вот, ррработы не дали и ещё оскорррбили, - угрюмо заметил тигр.
– когда ещё люди за рррразум возьмутся... Гхххммм... Рррробот я, а не животное. Когда вы, люди, это уррразумеете...
Виляя грузным хвостатым задом, тигр медленно поплёлся в свою комнату за зеркальной стеной. У дверей он попытался было поднять лапу, но сверху раздался хриплый оклик:
– Эмпедокл! Как ты себя ведёшь? Хозяин тебя пожалел, отпустил, а ты безобррразничаешь!
Тигр сразу присмирел, поджал хвост и посмотрел куда-то вверх. Андрей направил взгляд туда же. Под потолком, рядом с красивой золотой клеткой, парил на цветастых крыльях большой попугай с радужным хвостом и красно-синим хохолком.
– Позвольте прредставиться, Сарторриус, - гортанно прокричал он.
– Рробот одиннадцатого поколения. Министр имперраторского двора. Рраспорядитель ваших покоев.
– Вот это славно, - улыбнулся Рублёв.
– Тигр-мизантроп и попугай-министр. Да тут у вас зверинец, как я вижу... Кто-то очень весёлый эти покои создавал.