Жизнь под знаком ядерного риска
Шрифт:
В 1948 году Государственное издательство иностранной литературы опубликовало переводную статью инженера-атомника Хогертона и «специалиста по России» (так в оригинале – А.Г.) Рэймонда «Когда Россия будет иметь атомную бомбу?». Как написано в предисловии к статье, «авторы считают, что при сооружении и в работе атомных установок решающую роль играют девять отраслей промышленности: автомобильная, химических красителей, электрических машин, станко-инструментальная, радиоаппаратуры, центробежных насосов, телефонного оборудования, кабельная и часовая.
Утверждая, что эти отрасли промышленности в СССР якобы составляют в среднем только 18 % объёма тех же отраслей в Соединённых Штатах и что Советский Союз отстал в этом
После успешного испытания первой американской атомной бомбы в Аламогордо и взрывов первых бомб над японскими городами Хиросимой и Нагасаки все усилия были сконцентрированы на одной – важнейшей – задаче: «Догнать и перегнать!», которая была осуществлена путем огромного напряжения сил, привлечения всех ведущих специалистов и увенчалась успешным испытанием первой советской атомной бомбы 29 августа 1949 года на полигоне под Семипалатинском, в Казахстане. Вот что пишет об этом известный журналист Владимир Губарев в недавно вышедшей книге «Белый архипелаг Сталина» (Документальное повествование о создании ядерной бомбы, основанное на рассекреченных материалах «Атомного проекта СССР»), «Молодая гвардия», М., 2004):
Даже трудно представить, что произошло бы в стране, если бы 29 августа над казахстанской степью не поднялся бы в небо ядерный гриб?!
«Район испытаний 30 августа 1949 г.
(в 170 км западнее Сов. секретно
г. Семипалатинска) (Особой важности)
Докладываем Вам, товарищ Сталин, что усилиями большого коллектива советских учёных, конструкторов, инженеров, руководящих работников и рабочих нашей промышленности, в итоге 4-летней напряженной работы Ваше задание создать советскую атомную бомбу выполнено…
29 августа 1949 года в 4 часа утра по московскому и в 7 утра по местному времени в отдаленном степном районе Казахской ССР, в 170 км западнее г. Семипалатинска, на специально построенном и оборудованном опытном полигоне получен впервые в СССР взрыв атомной бомбы, исключительной по своей разрушительной и поражающей силе мощности.
Атомный взрыв зафиксирован с помощью специальных приборов, а также наблюдениями большой группы научных работников, военных и других специалистов и наблюдениями непосредственно участвовавших в проведении испытания членов Специального комитета тт. Берия, Курчатова, Первухина, Завенягина и Махнева…».
Даже после успешного проведения испытаний надо было убеждать Сталина, что это был атомный взрыв, а не что-либо иное!
31 августа «Доклад о предварительных результатах испытаний» Берия сам вручил Сталину.
Сомнений уже не оставалось, и Сталин распорядился наградить тех, от кого зависела судьба «Атомного проекта…». Вручали Звёзды Героев, ордена, Сталинские премии; дарили машины, дачи и даже бесплатный проезд всеми видами транспорта для участников проекта и их семей. Столь щедрого награждения, пожалуй, не было даже во время войны.
Но вышло ещё одно распоряжение. И о ходе его выполнения докладывал А. П.Завенягин (заместитель начальника Первого Главного Управления при Совете Министров СССР – прим. автора):
Сов. секретно
(Особая папка)
Товарищу Берия Л. П.
В соответствии с Вашим распоряжением докладываю:
Подписи о неразглашении сведений об испытании отобраны от 2883 человек, в том числе, от 713 непосредственно участвовавших в испытании работников КБ-11, полигона, научно-исследовательских организаций и руководящих органов, включая всех уполномоченных Совета Министров и учёных.
У остальных работников полигона в количестве 3013 человек отобрание подписок будет закончено в трехдневный
Теперь упоминание о ядерном испытании и участии в нём приравнивалось к государственной измене, и многие десятилетия герои великой атомной эпопеи не имели права даже своим детям рассказывать о том, что они сделали. Мне кажется, это самое большое преступление тех, кто стоял у власти…
Здесь я вынужден прервать автора цитируемой книги с тем, чтобы задать ему вопрос: не кажется ли Вам, уважаемый Владимир Степанович, что, если секретность конца 40-х годов можно как-то объяснить тогдашней военно-политической ситуацией вокруг испытаний атомного оружия, то как объяснить более чем 20-летнее замалчивание и фальсификацию фактов, касающихся характера чернобыльского взрыва и реального выброса продуктов деления из взорвавшегося реактора? И по каким юридическим и нравственым нормам нужно квалифицировать действия тех высокопоставленных людей, которые сознательно и на протяжении многих лет это делают?
Второй вопрос, который я бы хотел задать уважаемому журналисту, проистекает из следующего абзаца книги В.Губарева «Белый архипелаг Сталина» («Эхо сессии ВАСХНИЛ», с.227):
«…К работам по «Атомному проекту СССР» академик Т. Д.Лысенко допущен не был. Да и что он мог предложить по защите от радиационных излучений?
Однако, влияние сессии ВАСХНИЛ на биологов, причастных к «Атомному проекту» было весьма существенным. Хорошо известна история, связанная с физиком Л.Альтшуллером, который назвал Лысенко «шулером», а сессию ВАСХНИЛ – «комедией». Спецслужбы потребовали немедленно убрать учёного с «Объекта», и только А.Сахаров и Ю.Харитон защитили физика – он остался работать в Арзамасе-16.
Однако у многих генетиков такой защиты не оказалось…».
Насколько мне известно, уважаемый Владимир Степанович, к работам по «Атомному проекту» не был допущен не только Т. Д.Лысенко, который, на мой взгляд, мог бы дать полезные рекомендации по ведению сельскохозяйственного производства и выращиванию культурных растений в условиях радиоактивного загрязнения почв, но и корифеи отечественной радиобиологии, радиационной генетики и радиоэкологии Н. П.Дубинин и Н. В.Тимофеев-Ресовский. Первый искал работу, а второй – находился в заключении, хотя и работал по специальности.
Не в этом ли причина того, что спустя 50–60 лет мы безуспешно пытаемся минимизировать радиобиологические и радиоэкологические последствия сбросов в реку
Теча и озеро Карачай, а в 1986 году оказались полностью не готовы к последствиям чрезвычайной ситуации с разгоном энергетического реактора на мгновенных нейтронах? До тех пор пока научными дискуссиями будут командовать диктаторы, спецслужбы и чиновники, подобное может повторяться, как это было в 30–40-е годы, когда Т. Д.Лысенко был незаслуженно возвеличен, а Н. И.Вавилов – незаслуженно опорочен и арестован (не по доносу Т. Д. Лысенко, которого не было – это проверялось по архивным материалам КГБ, см. выше, гл.1).
Об этом я неоднократно говорил со своим покойным отцом, известным биологом и генетиком растений, академиком ВАСХНИЛ, дважды лауреатом Государственных премий Иваном Евдокимовичем Глущенко, который по многим позициям резко расходился с Т. Д.Лысенко, в частности, по отношению к радиационной генетике.
Что касается «шулерства» Лысенко, то позволю себе привести только одну (а их достаточно много) краткую характеристику, данную ему самим Н. И.Вавиловым («Процесс эволюции культурных растений», Доклад на 6-ом международном генетическом Конгрессе в Итаке (США), перев. с англ.,1932): «Замечательное открытие, сделанное недавно Т. Д.Лысенко из Одессы, открывает новые огромные возможности для селекционеров и генетиков при выведении новых сортов…». (Н.И.Вавилов «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости», «Наука», Л., 1987).