Жизнь после Жары

Стилл Оливия

— Да, Кузя, да! Да, щас с Оливой разбираюсь... Окей, будь на связи.

— Мелкий, иди домой, — отрезал Салтыков.

Олива подняла на него глаза. Он был как в тумане.

— Ты... ты гонишь меня?

— Н-нет, но... иди домой, мелкий. Послушайся своих друзей.

— Я никуда отсюда не уйду. Я буду сидеть здесь день, ночь... завтра, послезавтра... Я никуда не уйду отсюда... Я всё время буду здесь сидеть.

— Ярпен уведёт тебя...

— Не уведёт, — заявила она.

— Тогда тебя заберут в милицию.

—

Похуй. Пускай забирают. Сама я отсюда не уйду.

У Салтыкова зазвонил мобильник.

— Выключи телефон, — потребовала Олива.

Салтыков выключил.

— Зачем ты дал мне надежду? Зачем говорил, что любишь? Зачем издевался надо мной?! — возопила она.

— Я ошибался. Я это признаю. Прости меня.

— Я не могу тебя простить. Ты же не можешь меня простить за вчерашнее?

Салтыков отрицательно помотал головой.

— Вот и я не могу тебя простить за сломанную жизнь...

Салтыков молчал, избегая глядеть ей в глаза.

— Зачем ты обманул меня? — воскликнула Олива, — Я же знаю, что у тебя есть баба! Зачем же надо было так врать?! Зачем? Зачем?!

— Кто тебе сказал?

— Неважно.

— Это... это неправда... Кто тебе сказал? Майкл?

— Я же говорю — неважно. Ты опять мне врёшь!

— Хватит, Салтыков, — вмешался Ярпен, — Перестань мучить Оливу. Скажи ей, наконец, всю правду. Ты же не любишь её...

— Ярпен, я не могу ей сказать этого, — оправдывался Салтыков.

— Это, в конце концов, не по-мужски. У тебя хватало смелости морочить ей голову, но почему-то не хватает смелости сказать ей правду…

— Я уже всё сказал. Между нами всё кончено. Я больше не буду доставать её звонками и эсэмэсками.

— Ты так легко отказываешься от меня? — воскликнула Олива.

— Мы с тобой чужие люди. Между нами нет ничего общего.

Олива досадливо оглянулась на своих друзей. Они стояли рядом и мешали ей. Она попросила их уйти, но они не ушли, а лишь поднялись по лестнице этажом выше и остались стоять там.

Салтыкову трудно было говорить. Он мямлил неразборчиво, словно каждое слово стоило ему титанических усилий. Ему легко было врать Оливе про любовь по эсэмэскам и по телефону, зная, что она далеко, за тысячу километров; но теперь, когда она сидела напротив него, и с перекошенным от боли лицом смотрела ему в глаза, он не мог выговорить ни слова. Врать было уже бессмысленно, да и невозможно, а правда тяжёлым комом застревала у него в горле.

— Скажи мне честно... — сказала Олива, пристально глядя в его глаза, — Я... действительно не нужна тебе?

Салтыков что-то пробормотал себе под нос. Она хотела услышать «нужна», хотела удостовериться в этом...

— Я не понимаю тебя! Говори отчётливо! — потребовала Олива.

— Н-нужна...

— Что?

— Не нужна.

— Ещё раз. Я не поняла... что ты сказал?..

— Я СКАЗАЛ, ЧТО ТЫ МНЕ НЕ НУЖНА.

Мир лопнул

у неё перед глазами. Олива забыла, зачем пришла сюда. Это был заведомо точный удар, и он вырубил в ней всё.

— Когда ты это понял? — выдавила из себя она, — Ты это понял до Нового года?

— Да.

— Зачем же ты продолжал меня обманывать тогда, что мы поженимся и будем вместе?

— Это было сложно... Я не хотел лишать тебя надежды...

— Ты женишься на другой? Отвечай правду! Ты сможешь жениться на другой женщине?!

— Да.

— Ты не любишь меня?..

Молчание.

— Салтыков, отвечай уже, и мы уйдём, — не выдержал Ярпен.

— Да. Я не люблю тебя.

— Всё. Он сказал правду. Теперь мы уходим, Олив, — Ярпен тронул её за плечо.

Олива молча, не отрываясь, смотрела в глаза Салтыкову.

— Не смотри ты на него так. Всё равно ты его взглядом не убьёшь, — сказал Ярпен.

— Я уйду, — наконец, произнесла она, — Но знай, Салтыков: ты никогда не будешь счастлив. Запомни: никогда! Никто и никогда, ни одна женщина в мире не полюбит тебя по-настоящему, а если кто и будет рядом с тобой, то только... ради твоих денег...

Ярпен и Хром Вайт, взяв Оливу под руки, поволокли её вниз по лестнице.

— Это ещё не всё, — останавливаясь, добавила она, — Когда-нибудь тебе отольются все мои страдания, вся моя разбитая жизнь ещё аукнется тебе! Живи, но знай: я проклинаю тебя! Я проклинаю и детей твоих, если они у тебя когда-нибудь будут! И смерть твоя будет мучительна, Салтыков. И ты ещё меня вспомнишь...

Сказав это, Олива развернулась на сто восемьдесят и вместе со своими друзьями покинула подъезд.

Салтыков же, вернувшись в свою квартиру, сел на кушетку в коридоре и неподвижно уставился в пол.

«Ну, вот и всё…» — устало подумал он и, прислонившись головой к стене, закрыл глаза.

Глава 61

Обнаружив, что Олива исчезла из дома, ребята почти сразу поняли, что дело пахнет керосином, но на этот раз решили не вмешиваться. Кузька и Даниил, позавтракав, ушли на работу, а Никки с Ярпеном и Гладиатором, чтобы хоть как-то отвлечься, сели смотреть фильм «Метод Хитча». Но не успели они досмотреть фильм до конца, как в коридоре зазвонил домашний телефон.

— Вика? — послышался в трубке чей-то мужской голос с растянутыми интонациями, когда Никки подошла к телефону, — Это Андрей Салтыков. Олива под дверью моей квартиры. Она в невменяемом состоянии. Я звоню, чтобы вы её забрали…

— Ты что, боишься её? — насмешливо произнесла Никки.

— Н-нет… — помолчав, выдавил из себя Салтыков, — Но ты знаешь… она лежала в психушке… Она ведь неадекватна…

— А откуда ты узнал мой телефон?

— Мне Кузя дал, я с ним только что разговаривал, — отвечал он, — Так вы с ребятами придёте её забирать, или нет?