Жизнь с моей сестрой Мадонной
Шрифт:
За Кристофером и Мадонной я вошел в студию. Там уже находились пятнадцать девочек в возрасте от двенадцати лет и старше. На всех были розовые пачки и трико. Мальчиков не было. Я почувствовал себя полным идиотом, но подобное ощущение мне было не впервой. Поэтому, когда Кристофер велел мне сесть на пол и просто смотреть, я так и поступил.
Я не мог поверить, что Мадонна спокойно займет место среди пятнадцати других девочек и будет, как и они, беспрекословно подчиняться приказам Кристофера. Когда он похлопывал ее стеком, потому что ее плие было недостаточно глубоким или выворот стоп не очень правильным,
Музыка была замечательной, а танцовщицы очаровательными. Тогда я подумал, что балет — это классно, но не понимал, смогу ли сам заниматься чем-то подобным.
Занятие закончилось. Все ушли. В зале остались только Мадонна, Кристофер и я. Он спросил меня, не хочу ли я заниматься у него. Я не успел и слова сказать, как вмешалась Мадонна:
— Крис, я думаю, тебе обязательно нужно заниматься. Тебе это понравится.
Ни я, ни они не знали, смогу ли я танцевать. Я сказал, что не знаю, как отнесется к этой идее отец.
Не думаю, что ему это понравится, — сказал я, глядя на Мадонну. Просто не говори ему, — предложила она. — Мы с этим справимся.
Мы. Неожиданно мы с сестрой превратились в мы. Это было нечто новое. И мне это понравилось. Мне нравилась идея заниматься балетом вместе с Мадонной, иметь с ней общее увлечение, а не только безумных родственников.
Но оставалось еще одно препятствие.
Тут занимаются только девчонки. Ну и что? — возмутилась Мадонна.
Кристофер быстро предотвратил назревающий конфликт. Он заговорил о балете, о том, что балет значит для него и как он танцевал в нью-йоркской балетной труппе «Джоффри Бэлли».
Я был заинтригован. Тогда я подумал: «Может быть, я тоже смогу».
В конце концов Кристофер уговорил меня заниматься, умело подначив.
— Это будет нелегко, — сказал он. — Я не собираюсь с тобой нянчиться.
Вызов. Новый мир. Может быть, даже способ выбраться из Мичигана.
Я сказал, что подумаю, и мы с Мадонной уехали.
Как только мы сели в машину, Мадонна сразу же спросила:
— Ну и что ты думаешь? Как тебе это? Ты будешь заниматься?
Я ответил, что боюсь реакции отца.
— Не волнуйся, — улыбнулась она. — Я об этом позабочусь.
Сестра собиралась позаботиться обо мне! Ее слова заворожили меня. В следующий четверг я отправился на первый урок балета к Кристоферу Флинну.
До этого момента мы с Мадонной не были друзьями и никуда вместе не ходили. Теперь же каждый четверг мы вместе отправлялись к Кристоферу. И никто в семье об этом не знал. Даже Паула, с которой Мадонна раньше была очень близка. Иногда я удивлялся тому, что она пригласила в балетный класс меня, а не ее, но я играл на скрипке и занимался народными танцами, а Паула ничем таким не увлекалась.
После того, как я попал к Кристоферу, моя жизнь изменилась. Не радикально, но постепенно. Я узнал, что Кристофер — учитель моей сестры, что они очень близки
Как истинный Пигмалион, Мадонна часто приходила посмотреть на меня, хотя сама занималась в другом классе. Она всегда с похвалой отзывалась о моих достижениях. Как-то раз мы с ней смотрели телевизионную передачу о Фонтейн и Нуриеве. Я представлял себе, что наступит день, когда мы с Мадонной будем танцевать вместе, как Нуриев и Фонтейн. Но до этого было еще очень далеко, и я это понимал. Мы еще не были даже друзьями — только Дудочник и слепо следующий за ним мальчик. Но я чувствовал, что сестра начинает заботиться обо мне, и это ощущение мне нравилось.
Встреча с Кристофером Флинном и занятия балетом открыли для Мадонны новый мир. Балет стал возможностью выбраться из Мичигана. Я думаю, что она боялась покидать дом и искала себе опору в семье. Я показался ей родственной душой. Она что-то во мне разглядела и решила воспитать эти черты.
Сейчас я понимаю, что если бы сестра не ввела меня в свой мир, то я так никогда и не покинул бы Мичигана. Жизнь моя сложилась бы подругому. Приглашение в балетный класс Кристофера Флинна стало лучшим подарком Мадонны. Такие подарки делаются лишь раз в жизни.
Однако...
Став старше и мудрее, я понял, что Мадонна всегда умела разглядеть ценный шанс. Сколь бы очарован я ею ни был, сколь бы ни были щедры ее подарки — в них всегда была капля яда, всегда было какое-то «но»...
Несмотря на почти материнский альтруизм по отношению ко мне у Мадонны была личная заинтересованность в том, чтобы я стал заниматься у Кристофера Флинна. У него не занимались мальчики, а ему нужен был танцор. Хотя мой романтизм вопит, что все было не так, на самом деле Мадонна вытащила меня с Оклахомы-авеню и ввела в свой прекрасный и удивительный новый мир, как всегда, небескорыстно. Она обожала и почитала Кристофера, считала его отцом, наставником, возлюбленным. Ему нужен был танцор, и Мадонна привела меня. Впрочем, какими бы ни были ее мотивы, сколь бы горьким ни было наше расставание, я всегда останусь перед ней в долгу.
Мадонна покинула дом осенью 1977 года. Она поступила в университет Мичигана в Энн-Арбор и стала изучать современный танец. Когда старшая сестра уехала, Паула наконец-то получила собственную комнату. Я учился в старших классах, страшно скучал по урокам балета вместе с Мадонной и очень тосковал по ней.
В старших классах у меня появилась собственная машина, подержанный зеленый «Додж Дарт». Я редко виделся с Мадонной, но часто думал о ней. Она стала первой из детей Чикконе, кто поступил в университет. Это казалось мне классным. Я часто думал, как она там живет. Мне страшно хотелось посмотреть, и я был польщен, когда она пригласила меня вместе с родителями на свое первое балетное представление в Мичиганском университете.
И вот я еду. Мне семнадцать лет. Длинные волосы, как это модно в 70-е годы, собраны в африканскую прическу. Усы в стиле Фу Манчжу. Черные брюки, коричневая полиэстровая рубашка с длинными рукавами и манжетами на трех пуговицах (подарок Джоан) и коричневые ботинки на платформе с красно-синими полосками на носках. Направляясь из Рочестера в Энн-Арбор, я даже не догадываюсь о том, что благодаря Мадонне следующие шесть часов навсегда изменят мою судьбу — и сексуальную, и профессиональную.