Жизнь с Раманой Махарши
Шрифт:
Сказав это, он велел вознице высадить его сразу после въезда в ворота и как можно скорее уехать.
Власти ашрама отказались принять присланный Мудальяром груз. Они наняли другую повозку и отправили его обратно, прямиком в дом Мудальяра. Мудальяр, не желавший его возвращения, отказался впускать его. Вместо этого он нанял еще одну повозку и велел вознице снова сдать Перумала Свами для проживания в ашрам. Ашрам снова отказался принять его и в очередной раз отправил его обратно в дом Мудальяра. Мудальяр в итоге признал поражение и позволил Перумалу Свами остаться.
В конце концов, одинокий и брошенный, Перумал Свами умер в 1950 году на каменной скамье где-то в городе. В то время очень немногие
Строительные работы II
На протяжении всех лет с 1930 по 1938 год я был более или менее полностью задействован в строительных работах. Самой большой работой, за которую я взялся за этот период, было строительство новой столовой и кухни. Ежедневно около тридцати-сорока каменщиков работали над постройкой здания площадью около двадцати пяти квадратных ярдов. К счастью, Бхагаван проявлял живой интерес к этому строительству, руководя мной на всех стадиях работы. По вечерам, когда я приходил к нему с ежедневным отчетом, он говорил мне, какие работы нужно сделать на следующий день. Если предстояло сделать что-то сложное, он объяснял, как с этим справиться.
Первое, что мне нужно было сделать, – это разрушить собственное жилище. На месте новой кухни стояло около десяти хижин из кокосовых листьев, включая и мою собственную. Все их нужно было разобрать и заново собрать в другом месте. Примерно в то же время напротив склада был построен домик с черепичной крышей. Я перебрался в этот домик и прожил в нем много лет.
Как-то раз, когда строительство столовой было в полном разгаре, случилась сильная гроза, которая помешала мне получить указания Бхагавана. В то время я имел обыкновение беседовать с Бхагаваном о строительных делах, когда после ужина он выходил из столовой. В ту ночь из-за дождя он сразу отправился в холл, не поговорив со мной. Другой шанс для разговора в тот вечер так и не представился, потому как в те дни Бхагаван не любил обсуждать свои планы прилюдно. На следующее утро, еще до начала работ, я пошел к Бхагавану и спросил его: «Какой план на сегодня?» Бхагаван ответил: «Свами – внутри тебя. Иди и работай».
Это слегка шокировало меня, поскольку я уже привык полагаться на советы Бхагавана. На самом деле Бхагаван сделал мне своего рода комплимент. Его отказ помогать мне указывал на то, что теперь он уверен, что я приобрел достаточно знаний, чтобы самостоятельно вести строительство. Прежде чем отправиться на строительный участок и дать свои указания, я произнес про себя молитву Бхагавану, прося его руководить моей работой. Где-то в девять утра Бхагаван пришел из холла посмотреть, чем я занимаюсь. Проинспектировав работу, он улыбнулся и произнес единственное слово «Беиш!», что означает «Очень хорошо!», вручив мне таким образом «строительный диплом».
Со строительством столовой связано два небольших инцидента, о которых стоит рассказать. Первый – хороший пример того, насколько Бхагаван не любил, когда преданные проявляли к нему повышенное внимание. Я стоял на солнцепеке, руководя разгрузкой извести. У меня был зонтик, защищавший меня от солнца, и темные очки для защиты от известняковой пыли. Когда Бхагаван подошел посмотреть, что я делаю, я снял сандалии и опустил зонтик в знак уважения. Бхагаван немедленно отчитал меня: «Почему ты ведешь себя так, когда видишь меня? К чему такое особое внимание ко мне? Эти вещи призваны защитить тебя от солнца и пыли. В следующий раз я приду проведать тебя только в том случае, если ты пообещаешь держать зонт над головой, а сандалии оставить на ногах».
Второй случай более любопытен. Я вел
Пока я сокрушался по поводу этих настойчивых мыслей, Бхагаван пришел проведать меня. Прежде чем он успел приблизиться ко мне, я увидел, как черное, подобное тени, облако покидает мое тело. Как только оно исчезло, я почувствовал, что с ним ушли мои эгоистичные мысли. Я рассказал Бхагавану об этом странном происшествии.
Он подтвердил, что произошло что-то необычное, процитировав известную тамильскую пословицу: «Злые духи бегут, завидев священника».
До сооружения столовой Бхагаван всегда намеренно давал мне указания по строительным работам, когда никто более не слышал. Поскольку никто никогда не видел, как Бхагаван говорит со мной о строительных делах, некоторые преданные решили, что я провожу в жизнь собственные замыслы, а не замыслы Бхагавана. Длительное время я был крайне непопулярен среди этих людей, поскольку все они думали, что я растрачиваю деньги ашрама, сооружая чрезмерно большие здания. У меня не было никакой возможности опровергнуть их обвинения, потому что в первые несколько лет моего руководства строительством Бхагаван ни разу открыто не признал, что все замыслы принадлежат ему.
По какой-то причине Бхагаван хотел, чтобы его роль в строительной программе оставалась в секрете. Несколько раз он говорил мне: «Не рассказывай никому, что я велел тебе сделать это, просто выполняй работу. Кроме того, не говори людям, что ты собираешься делать в будущем. Если люди узнают о твоих дальнейших планах, они придут со своими собственными идеями и попытаются убедить тебя следовать им. Если случится что-то подобное, ты наверняка окажешься в замешательстве».
Бхагаван даже посоветовал мне, как избежать необходимости отвечать на вопросы. «Если к тебе подойдут инженеры и спросят, как ты собираешься осуществлять все эти работы, скажи им: „Я сейчас очень занят. У меня нет времени объяснять". И затем ступай прочь и займись каким-нибудь делом. Многих интересует это строительство. Все они были бы рады поделиться с тобой своими соображениями. Если ты начнешь слушать их, это только усложнит твою работу».
Установка на полную секретность изменилась вскоре после прихода в ашрам майора Чадвика. Чадвик часто приходил посмотреть, как я работаю, и когда в полдень мы с Бхагаваном совершали инспекционный обход, он нередко сопровождал нас. Обычно во время этого обхода Бхагаван давал мне инструкции, поскольку в это время суток мы могли побыть одни на строительной площадке. Бхагаван продолжил говорить со мной о своих замыслах, когда Чадвик стал сопровождать нас на нашей полуденной прогулке. Когда позднее Чадвик услышал, что многие в ашраме считают, что я действую по собственному усмотрению, он счел необходимым сообщить всем, что лично наблюдал, как Бхагаван дает мне указания. Когда «секрет» сделался всеобщим достоянием, Бхагаван перестал делать вид, что не имеет отношения к строительству, и начал открыто давать мне инструкции прямо в холле.
До этих перемен я испытал множество трудностей с персоналом офиса и некоторыми рабочими ашрама. Те, кто полагал, что я впустую трачу деньги на собственные грандиозные проекты, отказывались помогать, когда мне требовалась их помощь. Например, в саду ашрама с утра до вечера трудились шесть-восемь человек, но всякий раз, когда я просил их помочь, руководящий ими отказывался их отпускать. Собственно говоря, в какой-то момент мое положение в ашраме было столь низким, что никто не желал содействовать мне. Мне приходилось полагаться исключительно на нанятых рабочих.