Жизнь с Раманой Махарши
Шрифт:
Однажды в этот период, когда я вместе с Бхагаваном ел иддли, он сказал мне: «Я хочу, чтобы сегодня утром, до прихода каменщиков, ты перетащил несколько больших камней».
Когда Бхагаван пояснил, какие именно камни, я сразу же понял, что это работа не для одного человека. «Как мне справиться с этим? – спросил я Бхагавана. – Одному человеку это не по силам. Служащие в офисе не позволят никому из рабочих ашрама помочь мне». «В таком случае, – сказал Бхагаван, – я сам пойду и помогу тебе».
Когда служащие офиса узнали, что Бхагаван вызвался выполнить тяжелую ручную работу, потому как никто больше не обнаружил такого желания, то немедленно послали
Я столкнулся со схожим отсутствием поддержки и со стороны кухонного персонала. У самого меня проблем с едой не возникало, поскольку Бхагаван и Чиннасвами сказали работникам кухни, что я могу брать там все, что захочу. Тем не менее им было велено не давать еды никому из нанятых мною рабочих. Рабочим, задействованным на других работах в ашраме, разрешалось есть в столовой.
Как-то раз один из моих рабочих пришел ко мне и сказал, что ничего не ел с утра. Он надеялся, что ашрам накормит его завтраком. Именно этот человек должен был в тот день выполнить очень важную работу. Без ее выполнения никто из других рабочих не мог приступить к своим заданиям. Чтобы не обидеть этого человека, я отправился на кухню и сказал находящимся там женщинам: «Я опять проголодался. Пожалуйста, дайте мне еще немного иддли».
Одна из женщин ответила: «Да ты ведь только что поел. Почему ты просишь еще?» В этот момент я услышал, как Бхагаван громко рассмеялся. Он работал в той части кухни, которую я не мог видеть. Я почувствовал, что не смогу снова солгать, когда Бхагаван слушает меня, поэтому сказал женщине: «Ты ведь дашь мне их только в том случае, если я скажу тебе, что сам собираюсь съесть их. На самом деле они нужны для одного из моих рабочих». Тогда Бхагаван появился с широкой улыбкой на лице и велел ей дать мне иддли, о которых я попросил.
Все мы считали Бхагавана абсолютно честным и правдивым человеком, поэтому для меня стало большой неожиданностью, когда я услышал от него о том, что он солгал трижды с того дня, как покинул дом и отправился к Аруначале. Первый раз, сказал он, это случилось в доме Мутхукришны Бхагаватара, по пути к Аруначале. В том месте он сказал, что потерял все деньги и вещи, что не было правдой.
В доме Мутхукришны Бхагаватара он отдал в залог свои серьги, чтобы получить деньги для продолжения путешествия в Тируваннамалай. Он не потерял вещи-у него просто не было достаточно денег, чтобы завершить путешествие.
Вторая ложь была сказана в день, когда его мать остановилась с ним в Павалакундру.
Павалакундру – храм, расположенный на небольшом обнажении скальной породы, где-то в 300 ярдах от главного храма Аруначалешвара. Бхагаван жил там некоторое время в 1890 году. Эта история, должно быть, произошла во время одного из его более поздних визитов, поскольку его мать переехала к нему лишь в 1915-м г. Похоже, С. С. Коэн («Гуру Рамана», с. 13–14) описал этот инцидент, однако перенес место действия в Скандашрам. Когда я упомянул об этом Аннамалаю
Как-то раз, когда Бхагаван сидел в храме будто бы в состоянии самадхи, его мать решила отправиться в город, чтобы навестить Эчаммал. Прежде чем уйти, она решила запереть Бхагавана внутри храма, чтобы никто не мог помешать или навредить ему. На самом деле Бхагаван не был в самадхи, он просто сидел с закрытыми глазами. Как только мать ушла, он просунул руку в дыру в двери, убрал засов и вышел. Оказавшись таким образом на свободе, он снова запер дверь на засов. Когда мать вернулась, она была поражена, увидев его сидящим снаружи возле запертой двери. Бхагаван видел, что она решила, что он обрел особую сиддхи (силу), позволившую ему пройти сквозь плотную материю. Шутки ради он подтвердил ее подозрения. Когда она спросила: «Как ты выбрался наружу?», он посмотрел очень серьезно и ответил: «Через акашу (пространство или эфир)».
Третья ложь была сказана в Скандашраме. Однажды, когда у матери Бхагавана была сильная ушная боль, Бхагаван попросил ее наклонить голову так, чтобы он смог осмотреть внутреннюю поверхность уха. Увидеть он ничего не смог, однако, рассматривая ухо, Бхагаван сделал вид, будто обнаружил в нем осу. По ходу дела он давал матери короткий отчет о своих действиях: «Там внутри ползает оса. Она выходит. Сейчас она стоит прямо у выхода. Теперь она улетела!»
Мать была так уверена, что эта воображаемая оса стала причиной ее боли, что когда Бхагаван сказал: «Теперь она улетела!», боль полностью исчезла.
Для работ над столовой я нанял как мужчин, так и женщин. Некоторые женщины были весьма привлекательны, и, должен признаться, время от времени меня мучили сексуальные желания. Я говорил с Бхагаваном об этой проблеме практически с самого начала моей деятельности в ашраме.
Я сказал ему: «Я не хочу мокшу (освобождение).
Я просто хочу, чтобы влечение к женщинам не проникало в мой ум». В тот раз Бхагаван рассмеялся и сказал: «Все махатмы (великие души) стремятся только к этому».
Его ответ убедил меня в том, что не один я страдаю от этой проблемы, однако он не дал мне ключ к тому, как мне справиться с ней. Я сформировал теорию, что если мне не придется целый день наблюдать за тем, как работают женщины, то мне будет намного легче избежать сексуальных мыслей. В те дни мы платили мужчинам-рабочим четыре анны в день, а женщинам-работницам – три анны [48] . Мне пришло в голову, что если я заменю всех женщин-работниц мужчинами-рабочими по стоимости в несколько анн, то смогу купить себе немного покоя ума. Поэтому я сказал женщинам, что в дальнейшем работы для них больше не будет.
Тем же вечером Бхагаван, как обычно, стал спрашивать, какие работы я планирую на следующий день.
Я сказал ему: «Несущие стены уже закончены. Завтра я намереваюсь положить большое количество песка внутри здания, чтобы поднять его основание до уровня пола в столовой». Тогда Бхагаван спросил: «Сколько мужчин и сколько женщин ты нанял?» Я ответил Бхагавану, что не нанял женщин вовсе, и объяснил причину. Объяснения мои совершенно не убедили Бхагавана. Он считал бессмысленным наказывать так женщин просто потому, что я не способен контролировать свой ум.