Жизнь только начинается

Панов Александр Сергеевич

– Мы не продолжим урока, пока не найдем виновника, - категорически заявил мастер и взглянул на часы.

Конечно, мастер уже знал виновника. Слишком выразительно смотрели ребята на Яркова. И даже кое-кто украдкой, как бы нечаянно, указывал глазами или кивком головы на Костю. Но мастеру нужно было признание открытое, во всеуслышание.

– Ребята, что за безобразие, из-за одного человека урок срывается! с возмущением воскликнула Оля.

Ярков, сидевший вначале невозмутимо, постепенно менялся в лице. Уши у него начали багроветь. Испытание было

трудным даже для Яркова. Если бы кто-нибудь сказал, наверное, легче было бы.

– Ну, чего ты сидишь?
– вытянув обе руки в сторону Кости, вскочил с места Вася.
– Почему ты молчишь?

Ребята зашумели. Ярков покраснел и уцепился за парту, словно кто-то собрался его стащить.

Мастер, прихрамывая сильнее обычного, подошел к Косте.

– Встань!
– сдерживая гнев, сказал он.

Ярков усмехнулся, привстал, но вновь опустился.

Мастер почувствовал, как кровь приливает у него к лицу. Костя поежился, ожидая сердитого окрика.

– Встать надо, Костя, - тихо сказал мастер.

Ярков поколебался и медленно поднялся.

– Ты мешаешь нам заниматься, - так же тихо продолжал мастер.
– Выйди из класса и доложи замполиту, что тебя выгнали.

Костя обвел глазами притихший класс, пожал плечами и опустился на парту.

– Ребята, что мы будем делать?
– обратился мастер к группе.
– Он отнимает у нас золотое время.

Иван Сергеевич мелким быстрым шагом подошел к Яркову.

– Надоел ты нам, Ярков, со своими фокусами. Выйди, тебе говорят!

Костя не тронулся с места. Корнаков осторожно тронул товарища за рукав.

– Удались, Костя, удались. Я бы сразу выскочил.

– Не так надо!
– Вася рывком соскочил с места, легонько оттолкнул Ивана Сергеевича и цепко ухватил Яркова одной рукой за шею, другой за ремень гимнастерки. Не успели ребята опомниться, как он выволок сопротивляющегося Костю за дверь и с видом победителя вернулся на свое место.

– Выйди, Бугрин, из класса, - сказал Васе мастер.
– Силой не переубедишь. Я бы тоже так мог, силы хватило бы: за ворот - да на солнышко.

Вася насупился, вздохнул и торопливо, ни на кого не глядя, вышел в коридор. Ярков, как ни в чем не бывало, сидел на подоконнике. Щелкая семечки, он сплевывал их в открытое окно. Вася решительно подошел к Яркову. Зажав двумя пальцами пуговицу на его гимнастерке, он пригрозил:

– Предупреждаю: по улице хоть на голове ходи, мне наплевать, а на уроке не мешай. А то по-настоящему получишь.

Ярков злобно сморщился, отстранил Васину руку.

– Я получу? Да я тебя в порошок...
– Он ожесточенно потер ладони, показывая, что сделает с Васей.
– А за то, что продал меня, отомщу.

Вася покачал головой.

– Дождешься, выгонят тебя из училища.

– Ой, ой, - с деланым испугом завопил Костя.
– Пропаду я без училища! Да я хоть сейчас...
– Костя присвистнул, - на поезд - да поминай, как звали!

Глава двадцатая

"КАК БУДТО Я ХУЖЕ ВСЕХ"

– Да не так, тяни в себя...

затягивайся, не бойся... В себя, в себя...

Два друга сидят на мягких листьях, поджав под себя ноги в укромном уголке школьного сада. Иногда они воровато оглядываются. Юра держит двумя вытянутыми пальцами дымящуюся папиросу. Рука его дрожит, глаза постепенно влажнеют. Он кашляет, смешно и беспомощно вытягивает шею, жалобно смотрит на Костю.

– Меня тошнит... Голова кружится...

– Еще разок... Так и за год не научишься.

Юра отчаянно морщится, с отвращением косится то на папироску, то на Костю, подносит к вытянутым вздрагивающим пухлым губам папиросу и вдруг откидывает ее. Из груди вырывается кашель. Слезинки торопливо, словно стыдясь, сбегают по щекам.

– Перерыв сделаем, отдохни пока.

Костя ложится спиной на чуть влажные листья, с удовольствием затягивается, выпускает колечки дыма; они поднимаются вверх, медленно расползаются.

– Едешь в поезде и покуриваешь, покуриваешь... Иначе пропадешь от скуки.

– Давно научился?

– С малых лет.

– А зачем все-таки люди курят? Я вот, например, нисколько не хочу курить.

– Чудак, привыкнешь.

– А зачем привыкать?

– Научишься - узнаешь.

Костя щелчком отбрасывает папиросу, переворачивается на живот.

– Бежать надо, Юрка. И чего ты не видел здесь?

– Я согласен, я давно хочу...

– Уедем на Черное море! Не хочу я клапаны изучать.

– Лучше в горы! Там приключения всякие...

– Эх, ты! А на море нет приключений? Утонуть можно. Шторм как закатит на двадцать баллов...

– Сказанул! Самое большее бывает тайфун в тринадцать баллов.

– Не придирайся, я к примеру. Красивее моря ничего нет. А на лето поедем в горы. Ладно?

– Ладно, - быстро соглашается Юрка.

– Надо бежать сейчас, - соображает Костя, - потому что через час начнется групповое собрание. Опять жевать мою фамилию начнут.
– Костя встает.
– Решено - сделано!

– С ума ты сошел, что ли? Надо маршрут обдумать.
– Юра вынимает из кармана сложенную вчетверо карту.
– Изучим маршрут. Садись.

Костя смеется.

– Чего изучать-то? Поезд довезет.

– Думаешь, Миклухо-Маклай или Пржевальский глупее тебя были? Однако без карты и компаса они никуда не ездили.

– Дурак твой Маклай! Поезд куда хочешь довезет.

– Он в Новую Гвинею ездил.

– Где это Гвинея, зачем он туда убегал?

Юра безнадежно вздыхает. Плохо человеку, если он совсем не читает книг. И все-таки с Костей ехать веселее. Только не сегодня и не завтра. Надо поговорить с Олей. Почему она перестала заниматься с ним? Хочет, чтобы он учился самостоятельно? Оля не понимает, что ему с ней легко домашние задания выполнять и учиться... Надо было все сказать ей, когда были вдвоем в кино. Она ведь ни за что не догадается, что он ее любит. Если Оля не станет с ним готовить уроки, тогда прости-прощай... Узнает, какой он, Юрка.