Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Солод Вадим

Впрочем, и сам Осип Мандельштам, как и многие другие писатели и поэты первого ряда, много занимался переводами, хотя и не всегда удачно, (подробнее об этом в следующей главе. — Авт.).

Позиция советского законодательства в этом вопросе не особо отличалась от положений закона 1911 года. Ставший традиционным отказ от признания исключительного права иностранных авторов при переводе их произведений на русский язык во многом объяснялся экономическими соображениями, связанными с необходимостью сокращения бюджетных расходов по реализации «национального проекта» обеспечения всеобщей грамотности населения, без которой невозможно достижение глобальных задач по индустриализации страны.

Понятно, что, уступая право издания своего произведения наркомату просвещения, по общему правилу автор предоставлял ему и исключительное право на повторные издания за то же вознаграждение. Однако в том случае, если в течение двух лет такая публикация не была осуществлена, автор освобождался от всех обязательств по договору, правда, в этом случае

он должен был вернуть половину гонорара по неосуществлённому договору. Ему же принадлежало право расторжения такого соглашения.

Наделение ГИЗ контрольно-надзорными полномочиями привело к необходимости изменить его функционал, переложив на эту структуру общее руководство издательским делом в советской республике. Постановление ЦИК от 21 мая 1919 года «О государственном издательстве» теперь обязывало ГИЗ осуществлять руководство всей издательской деятельностью всех народных комиссариатов, отделов ВЦИК и советских учреждений, а также издательствами, которые имеют общественный характер, формально не являясь государственными.

Запомните ГИЗ! Марка эта — источник знания и света. (Маяковский В. В. Реклама 1923–1925. Полн. собр. соч. Т. 5)

Принципиальной новеллой являлось то, что теперь автор во всех случаях получал вознаграждение не от издательства, а от государства, что вполне было созвучно ленинскому призыву о необходимости «красноармейской атаки на капитал».

29 июля 1919 года революционное правительство объявило о монополии на ранее неопубликованные работы умерших авторов. В августе того же года национализируются театры, синематографы и фотостудии. Затем Народный комиссариат просвещения республики на основании декрета СНК РСФСР от 26 ноября 1918 года своим постановлением от 18 января 1923 года переводит в национальное достояние произведения 47 писателей и 17 композиторов. В их числе безусловные корифеи русской классической литературы А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Л. Н. Толстой, М. Ю. Лермонтов, И. А. Крылов, Н. С. Лесков, А. Н. Островский, И. С. Тургенев и др.

Их наследникам по-прежнему предоставлено право на получение вознаграждения, предусмотренного п. 4 Постановления: «Наследники произведений национализированных авторов вознаграждаются согласно существующим законам». [3.22]

Таким образом, де-факто Декрет подменил авторское право правом государства на присвоение результатов интеллектуальной деятельности, но при этом само это право никто не отменял.

Упоминание же в списке национализированных произведений авторов имени Л. Н. Толстого было как минимум некорректным. Великий писатель был не всегда последователен в своём творчестве, но довольно логичен в своей повседневной жизни. Лев Николаевич был убеждённым противником любой собственности, в том числе он категорически выступал против авторских прав и исключительного права на его результаты как, что вполне справедливо, препятствовавших народному просвещению. В этой связи писатель публично отказался от своих прав на некоторые свои произведения, а затем неоднократно высказывался за то, чтобы после его смерти они вообще должны были стать общественным достоянием [201] .

201

Л. Н. Толстой при жизни отказывался от положенных ему авторских гонораров. Он только однажды изменил своему правилу: деньги за роман «Воскресение» он получил и полностью направил их на спасение подвергавшихся гонениям членов христианской секты духоборов в Грузии. Благодаря ему и участию князя Петра Алексеевича Кропоткина, Максима Горького и Фёдора Шаляпина удалось собрать необходимую сумму для 8000 сектантов, которые получили возможность эмигрировать из Тифлиса в канадские Квебек и Галифакс.

В общей сложности граф Лев Толстой составил три завещания (такое количество было больше связано с формой документов и допущенными ошибками при оформлении, чем с принципиальным изменением их содержания). По одному из них писатель оставлял в общее пользование произведения, написанные им после 1881 года, по-другому, заверенному адвокатом Муравьёвым, общественным достоянием становились все его произведения.

Только 22 июля 1910 года во время конной прогулки в лесу недалеко от деревни Грумант Лев Николаевич Толстой на большом пне под диктовку А. Б. Сергиенко, который держал перед ним черновик, собственноручно написал и подписал английским самопишущим пером окончательный вариант завещания, который и был впоследствии утверждён Тульским окружным судом к исполнению 16 ноября 1910 года:

Тысяча девятьсот десятого года, июля (22) дватцать [202] второго дня, я, нижеподписавшийся, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, на случай моей смерти делаю следующее распоряжение: все мои литературные произведения, когда-либо написанные по сие время и какие будут написаны мною до моей смерти, как уже изданные, так

и неизданные, как художественные, так и всякие другие, оконченные и неоконченные, драматические и во всякой иной форме, переводы, переделки, дневники, частные письма, черновые наброски, отдельные мысли и заметки — словом, всё без исключения мною написанное по день моей смерти, где бы таковое ни находилось и у кого бы ни хранилось, как в рукописях, так равно напечатанное и при том, как право литературной собственности на все без исключения мои произведения, так и сами рукописи и все оставшиеся после меня бумаги завещаю в полную собственность дочери моей Александре Львовне Толстой. В случае же, если дочь моя Александра Львовна Толстая умрёт раньше меня, всё означенное завещаю в полную собственность дочери моей Татьяне Львовне Сухотиной.

Лев Николаевич Толстой.

202

Увидев ошибку в слове «двадцать», Лев Толстой решил не переписывать заново. «Ну, пускай думают, что я был неграмотный», — сказал он Сергиенко.

Сим свидетельствую, что настоящее завещание действительно составлено, собственноручно написано и подписано графом Львом Николаевичем Толстым, находящимся в здравом уме и твердой памяти. Свободный художник Александр Борисович Гольденвейзер. В том же свидетельствую, мещанин Алексей Петрович Сергеенко. В том же свидетельствую, сын подполковника Анатолий Дионисьевич Радынский.

Этот вариант и был исполнен после кончины великого писателя, к крайнему неудовольствию Софьи Андреевны. Во-первых, графиня затеяла новое издание собрания сочинений Толстого, на которое очень рассчитывала в денежном отношении, а отказ Льва Николаевича от авторских прав создавал довольно неблагоприятную финансовую ситуацию для всей его семьи. Во-вторых, Софья Толстая только что опрометчиво отказалась от предложения владельца крупнейшего российского издательства «Просвещение» Натана Сергеевича Цетлина, который планировал «купить издание на вечное владение за миллион рублей».

При новых условиях сам смысл возобновления этих переговоров вообще терялся.

В этом проекте Н. С. Цетлин, как мы теперь понимаем, довольно сильно рисковал. По оценкам экономистов того времени, период полной продажи таких серьёзных изданий, как полное собрание сочинений, составлял не менее 10 лет. Успех Н. М. Карамзина, который не только издал свои первые 8 томов «Истории Государства Российского» за счёт казны, но и продал все напечатанные 3000 экземпляров за 25 дней, до сегодняшнего дня остаётся непостижимой мечтой каждого серьезного российского писателя.

Как бы там ни было, но на момент опубликования большевистского Декрета произведения Льва Николаевича де-юре уже могли считаться общественным достоянием [203] .

В наркомате просвещения был создан литературно-издательский отдел (ЛИТО) в качестве государственного издательства во главе с главным редактором «Пролетарской культуры» П. И. Лебедевым-Полянским. В литературно-художественную комиссию при отделе входили А. Блок, П. Керженцев, А. Серафимович, В. Брюсов, В. Вересаев, И. Грабарь. ЛИТО были организованы переиздания собраний сочинений Н. Чернышевского, И. Тургенева, А. Пушкина, А. Герцена, книг В. Белинского, Н. Гоголя, И. Гончарова, Ф. Достоевского, В. Жуковского, И. Крылова, М. Салтыкова-Щедрина, А. Чехова, Л. Толстого и др., всего более 115 различных наименований. Следом за произведениями Михаила Бакунина 14 мая 1925 года были национализированы труды Георгия Плеханова, а также переводы американского публициста и одного из самых издаваемых в Европе писателей Эптона Синклера [204] , а уже 28 июня 1927 года монополия на издание всех работ марксистских классиков была предоставлена институту Маркса и Энгельса, что вполне объяснимо.

203

Анализу правовых последствий завещания Л. Н. Толстого посвящена замечательная работа профессора Э. П. Гаврилова и Н. Ростовцевой «Завещания Л. Н. Толстого и ныне действующее российское наследственное право» // Гаврилов Э. П., Ростовцева Н. // Судья. 2011. № 12. С. 37–43. www.rucont.ru.

204

Несмотря на это досадное обстоятельство, Э. Синклер по просьбе Ч. Чаплина выступит продюсером фильма «Да здравствует Мексика!», который начал снимать С. Эйзенштейн. В работе над фильмом принимали участие Т. Драйзер, Д. Ривера, Д. Сикейрос, кинооператор Э. Тиссэ и режиссёр Г. Александров.

Помимо собрания сочинений литературных классиков, государственные издательства выпускали дешёвые серии их произведений, некоторые вообще выходили в кратком или сокращенном виде (как для ЕГЭ). При выборе произведений для публикаций «редакция должна была руководствоваться, помимо других соображений, степенью близости отдельных сочинений трудовому народу». При этом наркомат строго контролировал, чтобы «народные издания классиков» продавались по себестоимости либо, если позволяли средства, то ниже их реальной цены, в том числе часть тиражей передавались безвозмездно библиотекам.