Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
ГИЗ, как получившее монополию на издание учебников, должно было финансировать общественно полезные периодические и книжные издания, предпринимаемые отдельными организациями и отдельными гражданами (!).
Полученные субсидии подлежали возврату в доход государства при условии, что издание было доходным.
Однако, по мнению известного советского учёного М. В. Гордона, было бы неверно воспринимать положения первого декрета СНК как реализацию «права государства на национализацию произведений текущего интеллектуального творчества». По его мнению, Совнарком РСФСР устанавливал новые права авторов на вознаграждение от государства и национализировал лишь права, принадлежащие отдельным частным издательствам. [1.58]
Однако НЭП естественным образом кратно увеличила их количество (например, тот же журнал «ЛЕФ» был частным предприятием), поэтому их деятельность, с учётом имевшейся специфики, в любом случае требовала регламентации. Существовавшие ограничения были в какой-то степени «отрегулированы» экономическими методами, прежде всего начавшимся дефицитом бумаги, который продолжался в стране в течение всего периода Советской власти.
Некоторые наиболее продвинутые частные издательства, в надежде на будущие барыши, воспользовавшись бедственным положением многих популярных авторов, уже в первые послереволюционные годы активно скупали у них авторские права.
Существовала ещё одна проблема, о которой партийные и советские чиновники поначалу даже не догадывались. Как известно, большевистские реформы коснулись в том числе алфавита и правил орфографии русского языка. Декретом за подписью наркома А. В. Луначарского, опубликованным 23 декабря 1917 года, «всем правительственным и государственным изданиям» (среди прочих) предписывалось с 1 января 1918 года «печататься согласно новому правописанию» [205] . Реформа правописания не была результатом работы советской власти — за такой короткий период этого бы сделать просто не сумели. Как известно, основные положения реформы были разработаны ещё в начале XX века Императорской академией наук.
205
Расторопные чиновники Наркомпроса в порыве революционного рвения кинулись изымать по типографиям «запрещённые» литеры, в суматохе в некоторых из них конфисковали литеру с твёрдым знаком «Ъ». Если обращали внимание, то в некоторых текстах того времени вместо «Ъ» был напечатан пробел. Советские книги, изданные без привычных «ятей», «фиты» и «I десятеричного», воспринимались русской эмигрантской средой как символ враждебного им советского общества, изгнавшей их Родины.
Поэтому распространять одни и те же книги в РСФСР и европейских странах не представлялось возможным. Кстати, когда эмигрировавший в Германию З. И. Гржебин попытался продать свои издания, их никто не купил.
Декрет СНК РСФСР от 10 октября 1919 года определил порядок, при котором на любое произведение, предназначенное к выпуску, должен быть заключён типовой издательский договор. Его существенными условиями являлись наличие твёрдых сроков исполнения и выплат в размерах не ниже установленных тарифами Наркомпроса.
Инструкция от 9 февраля 1919 года распространяла эту практику и на авторов драматических и музыкальных произведений. Неопубликованные ранее драматические и музыкальные произведения здравствующих авторов могли быть публично исполнены только при условии наличия соглашения с этими авторами или профессиональными объединениями (союзами), в которых они состоят и которым доверен вопрос защиты авторских интересов. Это было вполне созвучно аналогичному «Положению об изобретениях» от 30 июня 1919 года, согласно которому «всякое изобретение, признанное полезным. Комитетом по делам изобретений, может быть по постановлению президиума Высшего совета народного хозяйства объявлено достоянием РСФСР». Одновременно Наркомпрос объявил государственную монополию на право перевода и на сам перевод литературного произведения
Указанные Декреты лишили юридической силы только отдельные положения «Закона об авторском праве» от 1911 года. По старому российскому закону автор мог передать авторские права на своё произведение издателю, по новому советскому — мог представить издателю по договору только временные права на публикацию, и этот принцип будет сохраняться без изменений в авторском праве СССР в течение всего периода, вплоть до 1992 года.
В постановлении ВЦИК РСФСР от 22 мая 1922 года «Об основных частных имущественных правах» авторское право было впервые упомянуто среди прочих прав граждан, которые признаются государством и которые могут иметь судебную защиту, то есть законодатель отличал право собственности на результаты интеллектуального труда от национализированных прав собственности на средства производства, которые служили эксплуатации наёмных работников. ВЦИК установил право на изобретение, авторское право, право на товарные знаки, промышленные модели и эскизы в пределах, которые были определены специальным законом. Отдельный Декрет о товарных знаках был издан в 1922 году, позднее, в 1924-м, появился Декрет о патентах на изобретения и о промышленных образцах.
По мнению многих исследователей советского права, в этот период чёткого понимания относительно порядка применения гражданского закона для защиты интересов авторов различных произведений не было. Более того, как уже указывалось, во взаимоотношениях с литераторами издательства, за неимением лучшего, продолжали опираться на отдельные положения «Закона об авторском праве» от 1911 года.
Однако пристальное внимание к существующей проблеме со стороны государственных органов очевидно было, поэтому уже в 1924 году начинается разработка специального полноценного законопроекта об авторском праве. Он получил силу закона в виде «Основ авторского права», утверждённых постановлением ЦИК и СНК СССР от 30 января 1925 года.
Этот закон имел статус общесоюзного — следовательно, законодательство союзных республик в этой области должно было быть гармонизировано с его положениями. Именно поэтому «Основы» только устанавливали общие положения, связанные с правами авторов на свои произведения, которые должны были быть в дальнейшем конкретизированы республиканским законодательством, с учётом местной специфики. Таким образом, закон послужил моделью для соответствующих декретов отдельных союзных республик, которые, за исключением Украинской ССР, в 1925–1926 годах приняли свои аналогичные законодательные акты, по своему содержанию за очень редким исключением не отличавшиеся от общесоюзного.
В соответствии с этим постановлением:
1. Не считалось нарушением авторского права:
— перевод чужого произведения на другой язык;
— пользование чужим произведением для создания нового произведения, существенно от него отличающегося;
— помещение небольших отдельных отрывков и даже полная перепечатка незначительных по размеру произведений, снимков и т. д. в научных, политико-просветительных и учебных сборниках с обязательным указанием автора и источника заимствования;
— помещение всякого рода произведений на публичной выставке;
— снятие копии с чужого произведения исключительно для личного употребления и без помещения притом на копии художественного или фотографического произведения подписи или монограммы автора подлинника, (п. 4)
2. «Авторское право за изъятиями, установленными в нижеследующих (7, 8 и 9) статьях, принадлежит автору в течение 25 лет со времени появления его произведения в свет.
3. Издатели газет, журналов и других повременных изданий, а также энциклопедических словарей имеют авторское право на эти издания в течение десяти лет со времени появления их в свет. Сотрудники означенных изданий сохраняют авторское право на свои отдельные произведения, если иное не установлено в договоре.