Жизнь
Шрифт:
Хозяин тут же расплылся в улыбке:
— Гирем, — в его голосе слышались лебезящие нотки, — все, как всегда, будет по высшему разряду. Мы ее сейчас отмоем и поднесем тебе на блюдечке.
Одновременно он схватил меня за руку и затащил за стойку. Откуда-то выскочила толстая женщина, в простом, но чистом платье и белоснежном переднике, и перехватив меня у хозяина, куда-то поволокла. Молча.
Через несколько поворотов по темным коридорам, она толкнула дверь и мы оказались в небольшой баньке. Узнала я его по запаху запаренных веников и особому влажному теплу. Топили баню явно не сегодня, а вчера, но большие серые камни
— Вода, мыло, ушат, — ткнула пальцем в бочку, кусок серого мыла и деревянный таз. — Мойся. Я подожду за дверью. И поспеши. Гирем не любит ждать. Тебе повезло, девка, не профукай свою удачу. Полотенце и платье поприличнее я тебе принесу. Отработаешь потом.
Она вышла и оставила меня одну.
Свет едва пробивался в крошечное окошко, и в бане было темно так же, как в моей душе. Я, стараясь ни о чем не думать, стянула грязные тряпки, зачерпнула из бочки едва теплую воду и с наслаждением вылила на себя.
Я запретила себе думать о том, что случится через полчаса, и отмывала себя от недельной грязи. Чистота радовала. Я понимала, это не надолго. Скоро я окунусь в грязь, которую не смоешь водой. Но я не собиралась тратить на сожаление последние минуты.
Толстая женщина не соврала. Она ждала меня за дверью с полотенцем и чистым, хотя и старым суконным платьем похожим на то, в котором ходила сама. Полотенце было немного грубым и жестким, но я с удовольствием растерла тело, чувствуя, как кожа начала гореть. Платье тоже оказалось почти впору… Немного свободно в талии и узко в груди.
— Идем, — ее голосе появились нотки дружелюбия, — а Гирем оказался прав. Ты красивая. Мужики за тобой в очередь стоять будут. Если не будешь дурой, то быстро найдешь богатенького покровителя и станешь содержанкой. Но на Гирема не заглядывайся. Он мужчина хоть куда, многие девки по нему сохнут. Только он редко дважды одну девку берет. Не любит, когда они на шею вешаться начинают.
Я послушно кивала. Может быть в словах толстой женщины был толк, но у меня страшно разболелась голова, а в ушах гудело так сильно, что я не понимала ни слова.
Мы поднялись на второй этаж. Здесь было несколько комнат, в которых можно было переночевать или воспользоваться услугами девочек. Толстая женщина втолкнула меня в самую последнюю дверь у окна. И захлопнула ее за моей спиной.
Я осталась одна. В небольшой, небогато, но со вкусом обставленной комнате царил мягкий полумрак. Окна были спрятаны за плотными шторами, которые совсем не пропускали свет, и единственным источником света была короткая ночная свеча. Она прогорит часа за два. Я сглотнула, чувствуя дрожь во всем теле. Скорее всего так обозначается «купленное» время, а значит Гирем «взял» меня на два часа. Думать о себе, как о товаре было мерзко. Я никогда не привыкну к этому, по-привычке решила я. И тут же с горечью усмехнулась. Еще пару дней назад я была уверена, что никогда не решусь продать свою честь.
А сейчас я стою в спальне и жду, когда в комнату войдет Гирем. Он, наверное, тоже решил ополоснуться… его вещи аккуратной стопкой лежали на стуле рядом с постелью, но его самого в комнате не было.
И вдруг меня будто бы кто-то толкнул в плечо. Я подбежала к стулу и сунула руку в сложенные одежды. Так и есть. Кошелек! И кинжал! Я схватила их и выскочила из комнаты, прижимая к груди добычу. По лестнице кто-то поднимался. Туда нельзя!
Я бежала и бежала, петляя по улицам и старательно заметая следы. С того самого момента, как увидела край кошелька в стопке одежды, я действовала на голых инстинктах, как животное. Ничего разумного в моих поступках не было. И я еще не осознала, что нагло и бессовестно ограбила местного криминального авторитета. И вряд ли ему понравится то, что я сделала.
Остановилась я только тогда, когда больше не могла сделать ни шагу. Залезла в какую-то дыру и села прямо на землю, привалившись к стене. Перед глазами было темно, я едва не теряла сознание, но первым делом, положив кинжал на колени, трясущимися от усталости и нетерпения руками развязала завязки на кошеле… По тяжести и бряканью монет я знала, что он не пуст. Теперь мне хотелось знать, сколько у меня денег.
Я высыпала деньги на ладонь и ахнула. Пять серебряных лурдов! Это же половина золотого грила! Для нищей девицы — огромная сумма денег.
Теперь мы сможем снять комнату в постоялом дворе. И поесть, и больше не голодать. Потому что этих денег хватит на то, чтобы начать новую жизнь. Надо только сделать так, чтобы люди Гирема меня не узнали. А это довольно просто. Чистой меня видела только толстая женщина. Да, и то вряд ли хорошо рассмотрела. Значит перекрасить волосы и можно ходить по городу спокойно. Таких суконных платьев пруд пруди. Узнать по нему меня сложно. Ботинки Ариты, которые до сих пор были на моих ногах, я отмыла от грязи в бане. И теперь они не похожи на ужасные боты той девки, которую видел Гирем и хозяин харчевни. Я там даже имя сказать не успела.
Моя безнадежная авантюра неожиданно стала моим шансом все изменить. Моей удачей. И я не собиралась ее «профукать», как говорила толстая женщина.
Немного отдышавшись, я сунула кошель за пазуху, а кинжал, который я украла вместе с поясом, спрятала под платьем и осторожно вылезла из своего закутка. Огляделась, прислушалась… ничего подозрительного. И, прижимаясь к стенам домов, поспешила туда, где меня ждал Лушка с маленькой Анни.
Дети уже спали. Пахло от них ужасно. И я поняла, что совсем недавно воняла точно так же. Просто так привыкла к этому запаху, что перестала его замечать. Значит план на завтра таков: отмыть и накормить детей, купить им одежду, снять номер, перекрасить волосы. А послезавтра пойду искать работу. В этом платье я выгляжу достаточно прилично, чтобы претендовать на место продавца в каком-нибудь магазинчике. Уж продавать-то я точно смогу. Это не сложно.
Или пойду учительствовать. Стаж у меня сорок лет. Пусть и в другом мире, но дети-то везде одинаковые. А местным наукам принцессу учили очень хорошо.
Я присела рядом с сыном. Забрала у него дочку и обняла, прижимая к себе. Завтра трудный день.
Всю ночь мне снился кошмар. Я убегала от «хмырешнышей» и «шмар», которые хотели меня убить. Мчалась по темным улицам нижнего города в бальном платье из роскошного славинского шелка. Каблучки атласных туфелек гулко стучали по каменной мостовой. И куда бы я не сворачивала, этот стук выдавал мое присутствие. В груди уже жгло от недостатка воздуха. Я уже готова была сдаться.