Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
– А! – воскликнул он, ударяя себя по лбу. – Дай!.. дай!..
Ваноцца вошла в спальню, открыла спрятанным на груди ключом ящичек, из которого вынула пузырек с жидкостью желтоватого цвета и подала его Родриго, который заботливо завернул его в платок, чтоб он не разбился на дороге в кармане.
Что же содержал в себе этот пузырек? Какое-нибудь лекарственное снадобье против всех болезней?.. Да! Тот кто раз испробовал его никогда уже не нуждался в помощи доктора. А как называют это всеисцеляющее лекарство? Оно еще не имело названия, но
Вы помните, что прежде, чем быть любовником Розы Ваноцца, Родриго Борджио был любовником ее матери Елены. Елена была очень хороша собой, но не так как ее дочь. Родриго до такой степени влюбился в последнюю, что предложил ей похитить ее.
Но у Розы были свои очень странные принципы.
– Вы мне нравитесь, очень правитесь… – отвечала она Родриго, – но пока будет жива мать, я не буду принадлежать вам.
Елене Ваноцце было только еще тридцать пять лет, следовательно ответ Розы был полным отказом… Но не для Родриго. Когда она произносила последняя слова, ему показалось, что в глазах молодой девушки сверкнула молния.
– Но вы любите вашу мать, – сказал он ей, – вас огорчит ее потеря…
– Я любила мать, – глухим голосом возразила Роза, – но с тех пор, как она убила моего отца, я ее не люблю…
Ответ этот напомнил Родриго, что муж Елены был изменнически убит, и что только благодаря связям ни Елена, ни ее любовник Ригаччи, не были преданы суду. Один уехал на время в Англию, другая, – в Испанию. Но остался живой свидетель преступления. – Роза, которая видела, как во время борьбы с любовником жены, – отец был поражен сзади кинжалом рукой ее матери.
Но никогда, не одним словом она не дала заметить, что ей известны все обстоятельства этого убийства, – хотя Роза ни на минуту не забывала и не прощала матеря ее преступления. Родриго решил, что мать Розы не должна жить…
Однако Родриго Борждио находился в затруднении относительно приведения в действие своего решения. Он решился убить, но как убить?… То было его первое преступление. Он не колебался, но отыскивал.
Семейстро Борджиа. С картины Данте Габриэла Росетти.
Вернувшись домой, после разговора с Розой, он на всякий случай наполнил карманы золотом.
Сначала он хотел обратиться к одному господину, известному во всей Валенсии, чтоб тот покончил с его бывшей пассией ударом кинжала. Но Сальвадор Босмера, занимающая ремеслом убийцы, был болен. Простой погонщик муллов, дал ему отличный урок в брюхо.
– Черт побери, это скучно! – говорил самому себе Родриго, удаляясь от жилища Босмера. – Если б я мог хоть на минуту увидать этого каналью, быть может он указал бы мне кого-нибудь другого… Что делать?…
И размышляя таким образом, Родриго, сам того не замечая очутился на дороге
Но Родриго испугать было трудно. Напротив встреча с цыганами его развеселила. Есть предчувствия. Будущий любовник Розы Ваноцца нашел здесь то, чего искал; так как цыгане, эта бродячая раса, занималась с незапамятных времен всеми ремеслами, кроме хороших.
– Кто здесь начальник? – спросил Родриго. – Я хочу сделать ему честь моим разговором.
Величие всегда влияет на массы. Среди цыган наступило молчание. Даже собаки перестали лаять.
Один из цыган встал. Это был человек лет пятидесяти, у которого не было левой руки.
– Я начальник, – сказал он. – Что тебе нужно?
– Я скажу тебе одному; и чтобы ты не подумал, что напрасно потеряешь время, возьми этот кошелек. Я дам еще столько же сейчас, если буду тобою доволен, и еще вдвое, если после завтра беду убежден, что мое довольство тобою было не ложно.
Родриго еще не кончил своей речи, как по знаку старого начальника вся банда скрылась как бы по волшебству. Тогда последний приблизился к молодому испанцу, и почтительно поклонившись, сказал:
– Приказывай! В этом и будущем мире Евзегир и душой и телом с руками и ногами принадлежит тебе.
Родриго улыбнулся.
– С ногами, – пожалуй верно; но что касается рук,– ты, кажется, преувеличиваешь… Мой бедный Евзегир.
– Предлагают то, что имеют, – отвечал цыган.– Счастье еще, что одна сбережена пожертвованием другой.
– Вследствие раны полученной тобою при совершении какого-нибудь скверного дела.
Цыган отрицательно покачал головой.
– Впрочем, – заметил Родриго, – это меня вовсе не касается! Я не желаю знать, где потеряна тобой левая рука, лишь бы правая послужила мне. Вот в чем дело: мне некто мешает. Если бы это был мужчина, – я убил бы его. Но это женщина… Между тем я хочу, чтобы эта женщина умерла. Ты должен иметь в своем распоряжении средство освобождаться даже от женщин – средство, не оставляющее следов, но возможности такое, которое не заставляло бы страдать… Вы мастера в этом случае… Понимаешь чего я требую?
Начальник цыган поклонился.
– Совершенно, – отвечал он. – Вам нужен яд?…
– Ты угадал. Есть он у тебя?…
– Есть, но он не годится для вашей светлости. Кто хорошо платит, тому должно и служить хорошо. Но я могу иметь через несколько минут такой яд, подобного которому не составит ни один ученый. Удар грома под видом капли жидкости. Но, извините. Вы мне сказали, что если будете мною довольны, то завтра дадите вдвое против того, что дал сейчас.
– Да.
– А где я найду вас, чтоб получить заслуженную плату?