Жнец

РуНикс

— Сделано?

Она знала, что он говорил о взрыве ее машины, ее любимой машины. Что бы ни сказал другой человек на линии, он не очень обрадовался. Он сел в кресло и приложил руку ко лбу.

— Что значит мужчины не отвечают? Позвони им! Мне нужно знать, позаботились ли о ней.

Позаботились ли. Мило.

Морана только бесстрастно наблюдала. Ее отец положил трубку и долго смотрел в окно.

Морана хотела бы думать, что внутри него был намек на раскаяние, намек на печаль после того, что он только что сделал со своей единственной

дочерью, но она не думала, что он сожалел. Мужчина, позволивший своему ребенку упасть

с лестницы, приказавший взорвать ее, не был способен на раскаяние. Единственная причина, по которой он сейчас связался с ней, заключалась в том, что Марони сообщил ему о ее присутствии, и она взъерошила его перья.

Она наблюдала, как что-то за окном привлекло его внимание. Ее сердце забилось быстрее.

Наклонившись вперед, не осознавая этого, Морана ошеломленно наблюдала, как Тристан влетел в кабинет ее отца, как бушующий шторм. Ни предупреждения, ни объяснения. Он просто вошел, будто владел этим местом, даже не взглянув на троих мужчин позади него, направивших пистолеты на него, все его тело было туго напряжённо, чтобы взорваться в любую секунду. Он был бомбой, и он тикал.

— Он только что вломился, — задыхаясь,

объяснил один из мужчин. — Мы пытались его остановить, но он вырубил двух парней.

Морана смотрела, загипнотизированная и потрясенная, как Тристан Кейн, нет, Хищник, сел на одно из кресел напротив ее отца, все его тело вибрировало от гнева, которого она никогда, не видела. Сердце колотилось, она не осмеливалась пошевелить ни единой мышцей, наблюдая, как напряжение в комнате поднимается все выше и выше.

— Я помню тебя, парень, — сказал ее отец, откинувшись на спинку кресла и глядя на Тристана. — Ты выстрелил в отца прямо между глаз. Того маленького мальчика трудно забыть. Я не узнал тебя тогда, когда мы недавно встретились. Теперь узнал.

Хищник просто смотрел на него.

— Где она?

Ее отец улыбнулся улыбкой Марони.

— И я помню, как ты подошел к ней, стер кровь с ее лица.

Морана почувствовала, как ее пульс участился, в голове не было никаких воспоминаний о происшествии, а только одна мысль, мысль о том, что мальчик вытирает кровь с лица ребенка, о том, что он делает это с ней, заставила ее сердце сжаться.

— Где она?

— И то, как ты смотрел на нее в ресторане, — продолжил ее отец, делая вид, что его не беспокоит взгляд смертоносного, опасного человека на себя. Но Морана могла сказать, что он волновался. На щеке у него был клещ. —Удивительно, не правда ли? Женщина, которая смогла тебя привлечь? Я хотел выдать ее замуж за сына одного из моих партнеров. Даже все организовал. Но эта маленькая шлюшка хорошо раздвинула ножки для тебя, не так ли?

Прежде чем она успела моргнуть, Тристан Кейн встал с кресла и обошел вокруг стола, его одна рука скрутила руку ее отца за спину, а другой прижалась лицом к столу за шею.

— Ее зовут, — Тристан наклонился, чтобы

прорычать, — Морана.

Озноб.

Морана остановилась, пытаясь отдышаться, и

ее живот упал. Она наблюдала за человеком,

которого впустила внутрь себя разными способами, наблюдала, как его фигура застыла на экране, склонилась над отцом, его губы были открыты при последнем слоге ее имени.

С трудом сглотнув, она снова нажала «ввод». На него направили пушки. Ее отец захныкал. Волнение пробежало по ее спине, когда она

услышала, как он впервые произнес ее имя, почувствовала, как слоги обвились вокруг его языка, услышала, как ее имя пропитано виски и грехом. Прерывисто вздохнув, она восхищенно наблюдала.

— Назови ее шлюхой еще раз, — продолжил Тристан, — И то, что я сделал со своим отцом, будет выглядеть детской игрой по сравнению с тем, что я сделаю с тобой.

Он сильнее вывернул ее отца за руку, заставляя Габриэля Виталио вскрикнуть от боли. Он даже не взглянул на несколько приставленных к нему пистолетов.

— А теперь я спрошу тебя еще раз. Где она?

Слова отца запутались из-за того, что он

прижимался щекой к столу. Тристан немного опустил голову.

— Она мертва.

Пока.

От тишины, воцарившейся в комнате, по ее

телу пробежали мурашки по коже, а ее даже не было в комнате. Она ждала, затаив дыхание, ее сердце было в горле, глаза прикованы к черно- белому экрану.

— Ты лжёшь, — ясно сказал Тристан.

— Нет, — ответил ее отец. — Я сам отдал приказ.

Тристан ударил отца головой о стол, резко потянув за большой палец, и в комнате раздался громкий треск. Ее отец закричал, один из мужчин выстрелил. Тристан пригнулся, достал свое собственное ружье и уставился на мужчин, удерживая ее отца в неподвижности.

— У меня с вами нет проблем, — сказал он

мужчинам. — Уйдёте сейчас, останетесь в

живых. Или умрете.

Она смотрела, как мужчины колеблются, двое

из них уходят, очевидно, зная о его репутации. Третий, стараясь быть храбрым, поднял пистолет. Тристан пожал плечами, выстрелил ему в плечо и указал пистолетом на дверь. Мужчина сбежал, оставив его с отцом наедине.

Тристан прижался к нему и засунул пистолет за пояс. Ее отец посмотрел на него со злобой в глазах. Тристан сел на край стола и наклонился вперед.

— Где она?

— Мертва.

Тристан улыбнулся холодной жесткой улыбкой с ямочками на щеках, которые, как она теперь узнала, у него были.

— Мне нужно сломать еще девять пальцев. Потом два запястья. Два локтя. Два плеча. Шесть ребер я могу сломать, не повредив тебя изнутри, и даже не заставляй меня дойти до нижнего пояса. Да и в твоём возрасте, старик, всё будет долго заживать.

Он склонил голову набок, почти небрежно держась за руку ее отца.

— У меня есть время и терпение, чтобы заставить тебя почувствовать боль, подобной которой ты никогда раньше не чувствовал. Боль, которая заставит тебя просить меня о смерти. Итак, я спрошу еще раз. Где она?

Его пальцы остановились на большом пальце другой руки. Она увидела, как дрожит рука ее отца, его челюсти стиснуты, когда он смотрел на что-то гораздо худшее, чем смерть.

— Я не лгу. Я отдал приказ.